Ноэль еще немного высунулся из окна, машинально прикинул, стоит ли плюнуть на каску стоявшего внизу полисмена, после чего посмотрел направо вдоль восточного фасада. Где-то вдалеке он смутно разглядел узкую синюю полоску.

– Море, – пропел он, – смеется вдали…

Он помахал стоявшему внизу удивленному констеблю.

– А луга и долины сияют в лучах зари.

Настроив себя на оптимистический лад, Ноэль закрыл окно, взбежал по ступенькам и торопливо постучал в дверь Дианы Сэндис.

– Да, – отозвалась она. Девушка сидела на кровати, заложив за ухо золотой карандаш, и ела шоколадные конфеты. – Входите. – Она несколько неуверенно смотрела на гостя. – Можете сесть на кровать, – добавила она.

Ноэль забрался на кровать. Возникла пауза, которую можно было бы назвать неловкой, если бы Диана и Ноэль не знали, что никакой неловкости нет.

– Ну и ночь выдалась, – наконец сказал Ноэль.

– Да, чертовски неприятная. – Диана иногда давала волю чувствам. Семейство Терборг этого бы не одобрило.

– Однако вас она не обесцветила, – вежливо заметил Ноэль.

– Не что? Возьмите конфетку.

– Не испортила цвет лица. – Ноэль выбрал конфету побольше и впился в нее зубами. – Послушайте, Диана… – Он вдруг передумал и вернулся к конфетам. – Мне всегда говорили, что женщины поглощают такие сладости тайком, особенно утонченные создания, которых бросает в дрожь от трехразового питания. Однако склонные к пышности дамы…

– Они просто тошнотворны! – капризно воскликнула Диана. Правую руку она протянула за конфетой, а левой выбивала дробь по подошвам изящных зеленых домашних туфель Ноэля. – Дело все в том, что мне надо их продать.

– Продать?

– Они появятся в августе, и мне просто необходимо их продать. У меня тут три коробки, и до того, как началась суматоха, я хотела заманить кого-нибудь из сестричек Терборг в укромный уголок и все их съесть вместе с ней. Чтобы все прочувствовать.

Ноэль беспомощно уставился на нее:

– Прочувствовать… а разве я не гожусь?

– Нет, не годитесь, – ответила Диана, оживляясь. – Не в том смысле, как я все это раскладываю. Вы знаете главное отличие между шоколадными конфетами и табаком?

– Если это загадка, то заранее сдаюсь. Однако послушайте, Диана. Нечто ужасно…

– Тут вот как. Табак, кроме снобистских штучек, почти всегда продается, так сказать, однополо: друзья и все такое. Или иногда продажа строится на компенсированном эдиповом комплексе: папаша советует сынку. Но шоколадные конфеты совершенно однозначно продаются, так сказать, разнополо: парень приносит коробку девушке. Однако здесь я попытаюсь опереться на принцип «женщины вместе». Женщины едят их после чая с глазу на глаз, женщины приносят их на дневные спектакли. И я собираюсь назвать их «линия Сапфо». По-моему, хорошее название. Броско, с намеком на щедрость, слово экзотическое, но его трудно исказить…

– Первоклассно, – заметил Ноэль с сомнением, но в то же время искренне. Он считал Диану просто чудесной. С одной стороны, он считал, что чудо это заключается в приверженности принципам Новой Женственности. С другой стороны – и это, возможно, являлось результатом опеки Готта, – ему иногда казалось, что оно, напротив, состоит в некой колкости. Найдя деловитый подход несколько суховатым, он к минимуму свел свои сомнения и добавил: – Но вот насчет произношения не знаю. Думаю, появятся преподавательницы – такие чопорные, ходящие под ручку, как угодно, – что зайдут в свою любимую кондитерскую и попросят «Сап-фо».

Диана сделала пометку.

– Я подумаю над этим. Но название должно апеллировать и к высшим слоям. «Парень приносит коробку девушке» по доходам куда ниже, чем «женщины вместе съедают коробку». Надо нацелиться на состоятельную публику, а это значит, что продавать станут по более высокой цене, чем намеревались. Возьмите конфетку подороже.

– А если запросят больше, то качество повысят? – Помимо своей воли Ноэль заинтересовался малозначительными деталями продвижения «линии Сапфо».

– Возможно, даже снизят.

– Вот как! – удивился Ноэль и добавил: – Не очень-то честно, а?

– Совсем наоборот. И это не очень хорошая политика. Половина наших бед – от правоверных, отягощенных викторианскими предрассудками производителей, которые считают, что можно снизить качество продукта, если они вкладываются в качественную рекламу. Но их становится все меньше. Они неэффективны.

– Это хорошо, – сказал Ноэль. Его слова прозвучали как слабая поддержка. Повисла неловкая пауза, в течение которой Диана прекратила барабанить по его домашним туфлям. – Как спали после переполоха? – спросил он.