Нейв приблизился к окну и рассеянно выглянул наружу. Затем его взгляд остановился на вершине Хортон-Хилл. Толпа, тележки мороженщиков – все оставалось на своих местах. Он мрачно улыбнулся собравшейся вдали публике, как может улыбнуться ученый, получив желаемый результат. Затем повернулся и возбужденно зашагал взад-вперед по комнате, движимый то ли нетерпением, то ли сомнением, то ли еще каким-то неконтролируемым внутренним импульсом. Он внезапно остановился, словно пытаясь взять себя в руки, неторопливо разделся, отправился в ванную и открыл воду. Затем он вернулся.

Стоя посреди спальни, он неохотно, словно в трансе, перевел взгляд в дальний угол комнаты. Затем усилием воли он заставил его вернуться к запонкам. Однако его взгляд упрямо стремился в сторону.

Нейв подошел к книжной полке. Затем осторожно, словно совершая что-то запретное, снял оттуда книгу.

Мэйсон с казенной вежливостью поставил еще один стул.

– Профессор Маллет? – спросил Эплби.

– Маллох.

Маллох выглядел не более строго, чем обычный известный ученый муж. К тому же он не казался взволнованным.

– Маллох, прошу прощения. Хотел бы извиниться перед вами, что вызвал вас последним и почти прямо перед ужином. Боюсь, мы несколько бессистемно приглашали людей и беседовали с ними.

– Несомненно, – ответил Маллох. Он спокойно смотрел на Эплби через стол. Предстоял настоящий поединок, и в этом Эплби убедился сразу, как только осознал, что Маллох намеренно дал ему это понять. Это была объявленная дуэль с глубоко скрытым в ней непонятным наслаждением, свойственным участникам подобных поединков.

– Мистер Маллох, вы весьма интересуетесь «Гамлетом» и по этой причине прибыли в Скамнум, чтобы принять участие в постановке?

Маллох осторожно размышлял над этой линией нападения. Эплби вдруг подумал: а если он сразу запротестует, что вполне могло быть? Этот вопрос больше подходил адвокату в суде, нежели полицейскому, бравшему показания у возможных свидетелей. Но Маллох ответил на него подробно и не торопясь:

– Да, я опубликовал работу об этой пьесе под названием «Демонстрация насилия», по большей части относившуюся к литературной критике. – Литературная критика, как подразумевал тон ответа, являлась «отдохновением» ученого от более серьезных вещей. – И когда меня пригласили приехать, я с радостью согласился. Мистер Готт, хотя в большей степени является специалистом по текстам, высказал интереснейшие мысли касательно драмы в целом. Я с интересом ждал разговоров с ним.

Воцарилось недолгое молчание. Сэндфорд подумал, что все это напоминало начало ответственного матча – медленную и осторожную «пристрелку». И забыв о том, что министр внутренних дел ожидал незамедлительных действий, он принялся слушать.

– И как и большинство остальных, вы фактически согласились принять участие в постановке до своего прибытия сюда?

Маллох ответил на явный и скрытый вопросы:

– Да, я не думал, что окажусь тут не к месту. Подбиралась весьма представительная труппа.

И это было правдой. Не существовало бы никаких оснований утверждать, что он проявил подозрительно непрофессиональное легкомыслие, оказавшись там, где находился убийца Олдирна, – в постановке.

– Кстати, вы знакомы с семьей?

– Я немного знал герцогиню. Однако я приехал, как уже говорил, по большей части благодаря содействию мистера Готта.

– Вы знали лорда Олдирна?

– Мы когда-то вместе учились в Эдинбурге. Потом мы довольно часто встречались.

– И вы хорошо знакомы с мистером Коупом?

– С Коупом? Только понаслышке и по его работам. Не припомню, чтобы мы с ним встречались раньше.

– Понимаю. Мне казалось, что вы, возможно, друзья, поскольку вы собирались навестить его на верхней сцене, кажется, почти в момент смерти лорда Олдирна. Разве ваш визит не помешал бы ходу пьесы?

– Я просто собирался несколько мгновений постоять в тени и взглянуть на холст Коупа. Он приглашал меня туда чуть ранее, когда мы с ним обсуждали, насколько он может продвинуться в написании картины за время представления.

Эплби знал, что это правда и что это один из самых сильных козырей Маллоха. Однако тот выложил его на стол, не придав ему никакого значения.

– Но вы ведь на самом деле так и не поднялись на верхнюю сцену?

– Нет. Я добрался до середины небольшой лестницы – полагаю, одолев с десяток ступеней, – когда услышал выстрел. На несколько секунд я застыл, гадая, что же могло случиться. Потом я почувствовал запах пороха и понял, что произошло нечто серьезное. Я повернул назад и спустился вниз как раз тогда, когда начали сбегаться люди. Как я понимаю, никто из них не видел, как я спускался по лестнице. Там стояла ужасная неразбериха.