– Да, этот отпечаток… – Эплби рассеянно пинал по ковру какой-то воображаемый предмет. – Именно на основании этого отпечатка я некоторым образом дал согласие на действия Сэндфорда. Сказать по правде, если Нейв пойдет под суд и его признают виновным, то этот отпечаток спасет меня от позора. – Эплби застыл как вкопанный. – Он говорит, что принимал ванну.

– Во время шестого послания? А что он говорит об отпечатке?

Эплби почти снисходительно покачал головой:

– Слава богу, он пока еще об этом не знает. Пока придержим этот отпечаток. И обещаю вам, что к нему потребуется прибавить что-то еще. Нужны доказательства – вот в чем штука. Кстати, Джайлз, о мотиве. Вам не кажется, что вы немного увлеклись?

– Возможно, я его немного утрировал.

– Именно так. В каком же нестабильном мире мы нынче живем. И поэтому некий Ричард Нейв, возведенный в рыцарское звание, обладающий одними убеждениями, злодейски убил некоего Йэна Стюарта, барона Олдирна, обладавшего другими…

– Право же, Джон.

– Хорошо, хорошо. Но я говорю лишь то, что будет представлено в суде. Они сведут все к тому, что дело станет выглядеть именно так. А какие у нас доказательства? В случае с Маллохом у нас, по крайней мере, имелась реальная смертельная вражда, и мы могли предоставить ее свидетелей. Однако с Нейвом у нас нет ни единого свидетельства того, что он вынашивал хоть какие-то планы мести Олдирну – с момента рождения и по сей день включительно. Все сказанное вами о силе безличной идеологической ненависти может действительно оказаться сущей правдой. Однако среди присяжных не будет тех, кого вы называете «интеллектуалами и широко мыслящими людьми». Там будут мясники и пекари – что, возможно, и к лучшему. И они окажутся основательно сбитыми с толку, когда им скажут, что в деле нет личного или частного элемента и что Нейв – убийца, поскольку он является закоренелым номиналистом, отвергающим мотивированность субъективно понимаемой эпистемологической проблемы…

– Я не…

– Но именно это они и скажут! И я сам вам говорил, что мотив слаб. Он частично исходит из вашего образа мыслей, Джайлз. Если говорить о ненависти, то никто не ненавидит открытого и воинствующего атеиста вроде Нейва столь сильно, как запутавшийся и апологетический агностик вроде вас, сознательно увязший в постулатах христианской традиции.

Готт быстро провел рукой по волосам.

– Все верно, – ответил он. – Полагаю, что вскоре вы сможете убедить меня, что я свалял страшного дурака.

– Дело в нас, а не в вас. Однако главный вопрос – доказательства. Согласитесь – нам не хватает доказательств.

– Да, но я хочу услышать ваше мнение, Джон. Если взять дело против Нейва в моей трактовке, есть ли там что-то, чему вы откровенно не верите?

– Да, есть. И именно это заставляет меня думать, что дело еще не закончено. Разумеется, без большего количества доказательств мы проиграем в суде. Не думаю, что вы действительно разъяснили загвоздку, то есть происшествие с Банни и не подлежащее сомнению алиби Нейва на этот счет. Я согласен с сильной стороной вашей аргументации: зачем нападать, если можно просто украсть? Но дальше этого я пойти не могу. Я не представляю себе шпионов, ведущих меня по всему Скамнуму. И что бы там ни говорили вы и ваш драгоценный близорукий Раут, я не могу представить себя в качестве двойника Банни. Если бы речь шла о настоящих двойниках, например, о близняшках Терборг, я бы принял эту версию. Но дело в том, что сходство не такое уж близкое. Прежде чем вот так ударить человека по голове, неплохо бы удостовериться, кого бьешь. И это адвокат распознает в вашей версии как еще один элемент беллетристики. Мне нужно более правдоподобное объяснение случившегося с Банни. Пока что я знаю, что это станет слабым местом в версии.

Готт задумчиво взглянул на Эплби.

– Кажется, вы вообще не верите моей версии.

– Нет, – очень осторожно ответил Эплби. – Если бы я вообще не верил вашей версии, я бы выступил против ареста – по принципиальным, если не прагматическим соображениям. Существует дело против Нейва, и оно слишком серьезно, чтобы вообще ему не верить. Его арест был оправдан. Однако у меня есть кое-какие сомнения. И в основе их – по крайней мере, в некотором роде – лежит факт, что это ваше дело, Джайлз. Столь блистательно ваше. Поймите меня правильно. Мне просто страшно от ваших умопомрачительных способностей в подобных вещах. Вы создали великолепное дело или, по крайней мере, великолепный эффект. Однако кто-то скажет, что вы могли проделать то же самое с полудюжиной других подозреваемых.

– На самом деле я безответственный сочинитель. Знаете, все было совсем не так.

– Я не говорю, что это было так. Уверен, что вы тщательно взвесили все вероятностные варианты, прежде чем позволили мне проводить вас к Сэндфорду. Однако вы знаете, что я на самом деле имею в виду.

– Вы имеете в виду, что моя извращенная фантазия готова ухватиться за что угодно. Подтолкните ее, и она полетит. И это отчасти верно. Но я отверг очень много фальстартов, поскольку они представляли собой лишь сюжеты для пустого фантазирования. Я прошелся по всему, что произошло за последнюю неделю, и в процессе этого проанализировал все события, мнения и точки зрения. Вещи, сказанные тем или иным человеком, от которых, полагаю, может оттолкнуться сочинитель.

Эплби все никак не мог успокоиться, расхаживая по комнате и нещадно пыхтя трубкой.

– Да… да. Например?

– Хотя бы Пайпер. Я уже вам об этом говорил. Пайпер демонстрировал неотступную тягу к чему-то злодейскому и порочному. От этого можно оттолкнуться.

– Что-нибудь еще?

Готт раздраженно взмахнул рукой.

– Пустые фантазии, – ответил он. – Например, герцогиня. Проезжая по подъездной дорожке в своей машине, Олдирн сказал о герцогине что-то такое, что можно расценить как едкую иронию. Она неделями работала взаперти, чтобы достичь сиюминутного совершенства – или, возможно, сиюминутного абсурда. А чуть позже Элизабет сказала нечто мрачное о Банни: что он шпион в черном, что он прячет государственные тайны в черном ящике.

Что-то хрустнуло. Эплби подхватил падающую трубку, вытащил изо рта откусанный мундштук и посмотрел на него. Затем он взглянул на Готта и направился к двери.

– Джон, что это все значит? И куда это вы собрались?

– Это значит, что забрезжил первый огонек истины. Я собрался по-дружески поболтать с Нейвом. С глазу на глаз, не привлекая внимания.

Не успел он дойти до двери, как она открылась. В образовавшемся проеме показалась голова мистера Гилби.

– Слушайте, можно нам войти? Диане кажется, что она сорвала аутодафе.