Терпеливо выслушав восторженное представление своего сына, леди Бичем устремила на Кэролайн суровый взгляд, от которого у нее по спине пробежал озноб.

– Итак, это и есть небезызвестная мисс Толбертсон, о которой мой сын только и говорит в последнее время.

Хотя обвиняющие нотки в ее голосе чуть не заставили Кэролайн последовать за сестрой, скрывшейся в толпе, ее улыбка не дрогнула.

– Тогда уж скорее известная, чем небезызвестная, я бы сказала.

Губы леди Бичем иронически изогнулись.

– Не припомню, чтобы он столько говорил о чем-либо за весь год, не считая десерта, который подавали на Рождество.

– Матушка, – начал Дафингтон, но мать пресекла его возражения, громко стукнув тростью о выложенный плиткой пол. Он замолк, как хорошо натасканный терьер.

– Никогда не слышала о Толбертсонах, – заявила графиня, подавшись ближе и вглядываясь в лицо Кэролайн слезящимися глазами. – Расскажите мне о своей семье, детка.

– Мой дедушка с материнской стороны – виконт Эшмор. – Кэролайн помедлила, не зная, как объяснить остальное. Ей не хотелось, чтобы ее отец выглядел недостойным в глазах этой женщины только потому, что ее родители поженились по любви. – Мой отец был крупным местным бизнесменом, который основал «Брайтон газет». Он умер, когда мне было двенадцать.

– Ваша мать – бывшая мисс Лидия Берч? – осведомилась графиня удивленным тоном. – Дочь виконта?

Кэролайн кивнула.

– Титул моего деда перешел к дальнему родственнику, и мы не слишком близки с семьей нового виконта.

– Хорошая родословная тем не менее. Я знала вашу матушку в Лондоне, когда она была девицей на выданье. Ее имя было у всех на устах в тот год, когда она появилась в свете. – Черты лица графини смягчились. – Вчера я пила чай у мисс Бакстер и, признаюсь, ожидала увидеть совсем другое, исходя из краткой характеристики, которую она дала вам. У вас потрясающее платье, если вас интересует мое мнение.

– Спасибо, – отозвалась Кэролайн. Каким-то чудом ей удалось сдержать резкую реплику насчет чрезмерной разговорчивости мисс Бакстер.

Графиня переложила трость из одной руки в другую.

– Гарольд упомянул, что оплатил вам вчера морские ванны. Как вам первый опыт купания в океане?

При мысли о неприличных вещах, которыми они с Дэвидом занимались в купальне – нанятой сыном этой женщины, – щеки Кэролайн вспыхнули.

– Я нашла его весьма освежающим, – уклончиво отозвалась она, надеясь, что жар, затопивший ее щеки, не слишком заметен.

Графиня одобрительно кивнула.

– Улучшает кровообращение, успокаивает нервы. Когда Гарольд сказал мне, что встретил леди, которая оценила пользу морских ванн, я настояла, чтобы он познакомил нас сегодня вечером.

Они поговорили еще пару минут, а затем, когда леди Бичем извинилась и двинулась дальше, Дафингтон предложил Кэролайн руку.

– Вы не хотели бы подышать свежим воздухом на террасе? – Его раскатистый голос перекрыл звуки струнных инструментов, доносившиеся с дальнего конца зала.

Кэролайн покачала головой, вспомнив о другой террасе и другом вечере.

– Возможно, позже. Я только что приехала и пока еще не нуждаюсь в… э-э… свежем воздухе.

– Тогда, может, потанцуем?

– Оркестр еще только настраивается, – рассеянно отозвалась она.

Челюсти Дафингтона, украшенные пышными черными бакенбардами, сжались.

– Я надеялся поговорить с вами в более уединенном месте, но теперь, когда матушка дала свое одобрение, я не могу ждать.

Кэролайн повернулась к своему спутнику, ощутив легкую панику.

– Надеюсь, вы не сочтете меня чересчур дерзким, если я скажу, что мое самое заветное желание видеть нас обрученными и обвенчанными к Новому году.

Мысли Кэролайн лихорадочно метались. Нет, нет, нет! – взмолился ее внутренний голос. Этого не должно было случиться. Во всяком случае, не сегодня, когда у нее остается еще два обещанных дня, чтобы познать страсть на собственных условиях и с мужчиной, которого она выбрала.

– Я… – Она запнулась, пытаясь найти подходящий ответ. – То есть… я хотела сказать… что вы очень добры. Правда, это несколько неожиданно. – Она замолкла, не в состоянии подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. Не говорить же ему, что больше всего ей хочется схватить ближайшую вазу и исторгнуть в нее содержимое своего желудка.

– Я понимаю, что застал вас врасплох. Но теперь, когда моя мать познакомилась с вами, я хотел бы быть первым, кто объявит о своих намерениях.

Кэролайн прикрыла рот затянутой в перчатку рукой. Он получил одобрение матери! Она не знала, что ей делать: плакать или смеяться. Ей и в голову не приходило, что это испытание, а то постаралась бы произвести не столь благоприятное впечатление.

– Могу я подумать несколько дней? – прошептала она сквозь ладонь, все еще прижатую ко рту. Слова, казалось, застревали в ее горле и между пальцами.