– Империя – это я, – громыхнул он. – Регент и великий магистр поиграли в правителей. Хватит. Передай всем мои слова. Вилейский Золотой Лев возвращается домой.

Разумеется, после этого никто ни о чем другом говорить не мог. Отправленные на рудники регентом опальные генералы, знать и духовенство прибывали в город. Изможденные и затравленные, они с трудом верили в окончание кошмара. Де Вельт же не уставал говорить, что не в праве дальше смотреть на произвол, умело подогревая в людях ненависть к и без того в конец обнаглевшему Пирре.

– Не религиозная война, так гражданская, – вздохнул Фрише, поравнявшись с Навеном.

– Это был вопрос времени.

– А я так надеялся дожить век спокойно. Без чисток и погромов. Без шибениц и костров.

– Их нет.

– Будут, мой мальчик. Где есть несогласные, всегда найдутся желающие их раздавить. И чем дальше от столиц, тем меньше во всем смысла и больше простой человеческой ненависти. Старых обид. Всерьез подумываю остаться здесь. На Хоринге.

Навен промолчал. Руки пахли смолой с погребения. Он искал в своем сердце скорбь, но не находил. Старый лис Рейнар пил третий день. Любой, кто приближался к его двери, рисковал получить в грудь арбалетный болт. Если такова человеческая скорбь, хорошо, что ее нет.

Через неделю в порту бросили якорь два корабля – «Арамера» и «Чайка». Соседство друг друга им явно претило. Тяжелый гизрийский линейный корабль «Арамера», сопровождаемый тремя судами поменьше, одним словом можно было охарактеризовать как «чересчур». Де Вельт, заметив это безобразие на горизонте, присвистнул и предположил, что Реми наверняка захватил с собой конницу. Просто на всякий случай.

Человек, сошедший на берег с брига «Чайка», произвел не меньший ажиотаж, чем новый наместник Гизрии вместе со всеми своими кораблями и свитой.

– Это пират! – Лавиния повисла на руке Леннарта. – Пойдем посмотрим поближе!

– Не стоит, – покачал головой тот.

Синие вороны с интересом разглядывали «Арамеру». Граф решил, что почетный караул должен произвести не меньшее впечатление, чем появление гизрийцев. Готфри не выказывал радости по поводу прибытия на Хоринг своего отца. Фрише подозревал, что «мальчишке пропишут плетей». Реми Лабелле совершенно точно был человеком серьезным и основательным. А его разведка работала не хуже, чем сеть крысиного короля или ищейки регента. Значит, выходки сына тайны не составляли.

– Реми Джакобо Лисан Фаб Лабелле, таннед Гизрии, – звучным голосом объявил седой герольд в годах.

– Это как «исполняющий обязанности короля», – шепотом пояснил для Лавинии Леннарт. – Выше него власти в Гизрии нет.

Мужчина, сошедший с «Чайки», с интересом оглянулся. Всех прочих с причала прогнали, а его эта доля миновала. На незнакомца никто не обращал внимания, однако лицо его показалось Навену знакомым.

Между тем Реми Лабелле поравнялся с де Вельтом. Они постояли друг против друга минуту, показавшуюся столетием, потом гизриец вдруг низко склонился, а его свита опустилась на колени.

Готфри был похож на отца, как неумелая копия на оригинал. Невзрачный Реми терялся на фоне величественной «Арамеры». Бледные глаза гизрийца казались водянистыми. Под ними чернели следы бессонных ночей и нелюбви к морским путешествиям. Тонкие плотно сжатые губы, строгий военный мундир, чеканная походка, сдержанность в каждом движении. Графу он доходил макушкой едва до груди.

Гордый коротышка выпрямился и заговорил на своем родном языке чистым бархатным голосом. Этикет требовал перевода. Герольд прочистил горло и произнес:

– Наш таннед приветствует вас и желает вам долгих лет здоровья и процветания.

– Реми, ты притащился в такую даль за сыном, или по какому другому делу? – улыбнулся де Вельт.

Гизриец поморщился. Герольд набрал воздуху в грудь для перевода, но Реми поднял правую руку.

– Я поимел желание говорить сам, – старательно произнося слова, объявил он. – Освободите Готфри. Он станет быть наказан в Гизрии. По всей строгости закона и оскорбленной отцовской чести.

– Реми, Реми… – покачал головой граф. – Твоего мальчика никто не держит. Наказывать или нет, решай сам. Он не пленник, а гость. Дети, что с них взять? Иной раз я и сам бы чертовку свою спихнул бандитам. Так вернут же.

– Кво? – изумился тот.

Даже недотепе стало бы ясно, что на этот раз Рейнар со своими крысами обставил гизрийскую разведку. Скормил им вполне достойную ложь. Некоторые вещи в империи происходили, несмотря на войны и бедствия. За тронами в кулуарах шла игра по-крупному. Де Вельт получил свое моральное преимущество.

– Не квакай, Реми, – де Вельт изо всех сил старался быть радушным хозяином. – Готфри, поздоровайся с отцом.

Немая сцена была в известной степени комичной. Реми не знал, насколько уместны объятья, но то, как он коснулся сына рукой – как мать-наседка, заслоняющая крылом цыпленка – заставило Навена позавидовать.