Старый фокус, люди новые, но все, как всегда.

– Мне уже приходилось делать этот фокус в Москве, но это было давно и это было в театре, куда ходят люди, имеющие отношение к культуре, – самодовольно сказал Велле. – А сейчас все люди за рулем, то есть грамотные. Неуч машину не заведет и, судя по внешнему виду, все люди интеллигентные и зажиточные, но ведут себя как босяки и нищие. И я думаю, что Христосов среди них нет, любого можно купить за пару сребреников. У каждого есть цена. Тебя за сколько можно купить? – обратился он к водителю.

– Сколько дадите, шеф, – быстро ответил водитель, – на бензин, на ремонт, самому поесть надо, рюмку выпить, тоже деньги нужны. За четвертак в месяц буду верно служить.

– За двадцать пять рублей? – изумился Велле.

– За двадцать пять тысяч рублей, – робко сказал шофер, – за кило баксов, одним словом.

– За килограмм золота? – у Вульфа расширились глаза.

– За тысячу долларов, – шепнул я своему спутнику, – бакс – это американский доллар.

– А почему же бакс? – не понял Велле.

– Как вам сказать, – начал я напрягать память, – где-то в конце восемнадцатого века в Америке были отпечатаны бумажные доллары зеленого цвета. Сами американцы назвали их «зелеными спинками» – green backs. В перестройку доллары стали основной валютой в России и люди их стали называть просто «грины» или «баксы». А еще их называют капустой за свой цвет. Поэтому и зарабатывание денег называется рубкой капусты.

– Россия меняется не в лучшую сторону, – задумчиво сказал Велле и тут же оживился, – для вас это, может быть, плохо, а для меня и моей епархии это хорошо. Хотя, с годами становишься философом и понимаешь, что не всегда хорошее есть благо, а плохое не всегда есть зло. Есть притча об одном воробье, который от холода упал на дорогу и стал замерзать…

– Мы эту притчу хорошо знаем, – перебил я его, – только мы все сейчас находимся в положении этого воробья, но ничего не предпринимаем для того, чтобы снова начать чирикать на весь мир. Мы великая держава и величие свое должны поддерживать всегда.

– И что хорошего вы получите от того, что будете чирикать? Что вам даст ваше величие? – спросил Вульф. – Сидите на своих бескрайних просторах и занимайтесь собой. Плюньте на всех и наводите порядок в собственном доме. Что вы всё время оглядываетесь назад и по сторонам? Что вы прислушиваетесь к тому, что о вас говорят. Пусть другие прислушиваются к тому, что вы говорите о них. Но я вам помогу. Еще не знаю как, но я вам помогу. Я люблю помогать страждущим людям. Каждый человек имеет право на то, чтобы его желания выполнялись.

Велле замолчал и с какой-то загадочной ухмылкой шевелил своими пальцами, как бы задумывая какую проказу или розыгрыш с хитроумными ходами и неожиданным концом.

– О-о, уже Москва началась, – оживился он, увидев букву «М» в лучах трубок неонового света.

– Это метро, – сказал я.

– Метро, – оживился Вульф, – оно еще только строилось, когда я был здесь в последний раз. Сейчас же пойдем смотреть его. Тебе, водила, задание. Избавься от этих, заделай дыру на крыше, помой машину и в десять часов будь у «Метрополя». Вот тебе денежка и не жалей её на хорошее дело, – и он отдал ему выигранные в карты деньги.

– В десять утра или в десять вечера, шеф? – осведомился водитель.

– В десять завтра и не задавай глупых вопросов, – жестко ответил Вульф и провернулся к входу в метро.

– Учтите, у меня нет ни копейки денег, – шепнул я Велле.

– У меня тоже, – беззаботно сказал он и пошел к входу в метро.

Как заправский москвич, Велле решительно вошел в вестибюль и направился к сидящей в стеклянной колбе контролерше. Женщина привстала, перекрестилась и не спросила у нас ни пропуска, ни билета, ни депутатского удостоверения.

– Красота, – говорил мой спутник, показывая руками на миллионную отделку вестибюля, – лестница сама идет вниз и не нужно прилагать усилий, чтобы спуститься в Преисподнюю. Обязательно сделаю так же, чтобы никто не мог сказать трагического – оставь надежды всяк сюда входящий. Туда будут не входить, а въезжать. Затем прикажу пиарщикам дать такую рекламу, чтобы каждый только и мечтал о том, как он после кончины своей попадет в мою епархию. А вот и Церберы – охранники подземного царства.

К нам развязной походкой подходили два полиционера с дубинами демократии на поясе. Так и думалось, что они сейчас скажут – мужик, дай закурить, но старший из них сказал совершенно другое:

– Младший сержант Иванов Теплостанский Третий. Предъявите ваши документы.

И даже козырнули для порядка. Сейчас это козыряние уже отменили. Чего козырять тому, кто отдан в твое полное владение и понукание.

Я слышал, что в Москве пропадают люди, которые забыли дома паспорт. Нет паспорта – нет человека. А если его нет, то его нет и искать его нечего. Такое ощущение, что вся Россия оккупирована неизвестным врагом и каждый находящийся на оккупированной территории гражданин должен обязательно иметь при себе аусвайс. У меня паспорта с собой не было. Он должен был лежать в номере отеля «Lissabon», но отель построят только через пять лет и поэтому я совершенно не знал, где мои документы.