…Спустя три часа их маленькая группа, миновав степной участок, расположилась в лесополосе на берегу реки, километрах в десяти от трассы (если следовать по прямой). Следы кострищ и разного рода мусор свидетельствовали, что место использовалось как стоянка – но далеко не часто, а последний раз (как согласились друг с другом Варя и Зубцов) – недели две назад. Автомобильного подъезда к лесополосе не было, разве что сюда можно было добраться на мотоцикле или велосипеде. Или на бронетранспортере. «Впрочем, – с воодушевлением проговорила Варя, – вряд ли мы столь важные птицы, чтобы устраивать ради нас войсковую операцию», – и снова поймала на себе насмешливый взгляд отставника.

Разбили палатку, собрали хворост, вскипятили воду. Тут девушка и выпила, наконец, свой первый утренний кофе – когда солнце уже клонилось к закату.

Спать, несмотря на недосып, решили не ложиться до вечера. Никаких дежурных на ночь не выставлять: глупо, захотят захватить – захватят, никакой страж не поможет. Но Варе почему-то почудилось, что здесь они, впервые за сегодняшний день, в безопасности. А может, это кофе благотворно подействовал. И горячая пища.

Вскоре сгустился вечер. Троица продолжала сидеть перед костром. Зубцов достал откуда-то бутылку коньяка. Пояснил:

– Купил, когда мы остановились в Малинске. Думаю, после сегодняшних перипетий нам не помешает.

Янтарный напиток разлили по кружкам. Выпили.

Потрескивал костер. Пламя выглядело завораживающе. Где-то ухала ночная птица. Неслышно текла вода.

Ох, немало задушевных разговоров велось на планете Земля в подобной обстановке! Не отступил от традиции и Зубцов.

– Давайте, господа, – начал он, – выложим карты на стол. Кто вы и почему оказались рядом со мной?

Лицо экс-полковника, подсвечиваемое снизу костром, выглядело хоть и старым, но мужественным. На минуту он показался кем-то из первопроходцев – казаков, переселенных сюда Екатериной.

Варя усмехнулась:

– По-моему, это вы как раз оказались здесь, рядом с нами.

– Но все-таки первыми к нашему лагерю в бухте прибились вы двое. Впрочем, я вижу, вы, Варвара, не слишком расположены к откровенности. Может, вы, Алексей, начнете? Давно ли, кстати, вы за собой заметили необыкновенные способности?

– Давно.

– Используете их?

– Разумеется. Зарабатываю ими деньги.

– Отлично! – потер руки Зубцов. – Вот я, наконец, слышу речь не мальчика, но мужа! Коротко и ясно. Скажите, а рядом со мной вы оказались случайно?

– Думаю, да. Это была идея Вари – поехать в ваш лагерь.

– Прекрасно. Ну а Варя, я думаю, никогда не скажет откровенно, что ее подвигло на присоединение к нашей компании. Хотя имеются у меня определенные подозрения, настаивать на том, чтобы вы, Варвара, их подтвердили, я не буду. Лучше сам расскажу о себе – в качестве верительной грамоты. Я, знаете ли, всю жизнь прослужил в абсолютно секретной организации. В отставку ушел в двухтысячном, в звании полковника. Занимался по долгу службы в том числе и людьми с такими способностями, как у вас, Алеша.

Тут Данилов искоса глянул на Варю. «Значит, правильно я догадывался? – читалось в его взоре. – Неспроста ты в эту компанию влилась? По долгу службы?» Девушка отвела взгляд – ни перед кем, ни перед Даниловым, ни перед Зубцовым, колоться она не собиралась.

– Мы по службе называли вас иными. А как вы предпочитаете себя именовать? Медиумом, гипнотизером, экстрасенсом, чудотворцем? Неважно. Однако не только чудесные способности человека являлись предметом наших исследований. Имелось еще кое-что, о чем я хотел бы вам рассказать. Правда, срок давности для меня еще не вышел, и вдобавок тайна эта является одной из наиболее охраняемых секретов Советского Союза, а теперь России. Но многоуважаемая Варвара, мне почему-то кажется, меня не выдаст. А вы, дорогой Алеша, так и вообще должны стать моим союзником – а втайне разве союзниками становятся? Вдобавок я уверен, что дольше молчать нельзя, и если я буду продолжать хранить тайну, это скорее повредит стране и всему человечеству, чем ее разглашение. Секрет этот связан с так называемым Посещением.

Варвара непроизвольно дернулась и понадеялась, что Зубцов этого не заметил. Она, одна из немногих людей на планете, была, как старший офицер комиссии, посвящена в события, названные «Посещением». Впрочем, согласно подписке, обязана была (как и их собеседник) не разглашать этих сведений пожизненно.

Первый раз это случилось в тысяча девятьсот пятьдесят первом году. Время тогда было, если вдуматься, едва ли не самое опасное для существования человечества. (Данилов вздрогнул. Начало зубцовского повествования живо напомнило ему первый сон, приснившийся в первый день отпуска в Энске. Несмотря на то что прошло больше полумесяца, сон до сих пор помнился ему, не отпускал, хотя так ни разу ему и не приснилось продолжение.) Шла «холодная война». Две сверхдержавы, СССР и США, ощетинились ракетами и бомбами, в том числе ядерными. Сталин, с одной стороны, и Трумэн с Черчиллем, с другой, оскалившись, исподлобья следили друг за другом. Путем напряжения всех сил, не брезгуя банальным шпионажем, Советский Союз создал, вслед за Америкой, атомную бомбу. Появились на вооружении у Советской Армии и ракеты. Правда, они были пока не межконтинентальными, не могли доставить ядерные заряды на территорию США – зато Западную Европу способны были уничтожить. А Америка взамен могла обрушить всю свою ядерную мощь на нас. У нее хватало и ядерных зарядов, и их носителей – дальних бомбардировщиков и ракет среднего радиуса, расположенных в Западной Европе.

В то время шла война в Корее. Мы и Китай поддерживали северян. За северных корейцев воевали советские летчики на отечественных самолетах. Мы поставляли северокорейцам вооружение. Штаты и страны НАТО сражались на стороне южан – под флагом миротворческой миссии ООН. Бои шли нешуточные, на уничтожение. И в такой обстановке обе сверхдержавы, и СССР, и США, разрабатывали план войны друг против друга. Высшие офицеры Пентагона обсуждали с президентом возможность нанесения по нам превентивного удара первыми. В то же время в ближнем круге Сталина велись разговоры о том, что, может быть, имеет смысл официально вступить в войну на стороне Северной Кореи. Означало ли это, что Америка и страны НАТО были готовы объявить войну СССР? Скорее всего, да. Но советские генералы в ответ на это заверяли Сталина, что они сомнут войска ФРГ и других западных союзников и форсированным маршем за семьдесят два часа выйдут к Ла-Маншу, «освободив» Западную Европу и насадив в ней коммунизм.