– Варя, не спи! – подстегнул снизу голос Данилова. – Поздно будет! – Он ни в чем не сомневался – возможно, потому, что видел – пусть во сне, – что может взрасти из «опарышей». И тогда Варя стала помалу травить веревку, опуская канистру вниз. Данилов схватил на лету, крикнул: «Взял!» Девушка отпустила вервие. Заглянув еще раз вниз, она увидела, как он отошел к самой стенке провала, открыл канистру и стал сосредоточенно плескать бензин на землю.

К кратеру подошел Ефрем со своей камерой-телефоном, продолжил негромко говорить в нее: «На дне провала мы видим аппарат неизвестного происхождения – возможно, инопланетного. Именно он атаковал сегодня одного из нас. Именно его забросал бутылками с зажигательной смесью второй наш товарищ. А сейчас он зачем-то спустился вниз, в кратер – потом мы спросим его, зачем…»

Варя вернулась к тому месту, где в землю были вбиты крюки. Пропасть пугала ее. Не хотелось оставаться рядом ни минуты. Отошел и Ефрем.

Наконец Данилов крикнул снизу:

– Я закончил! Поднимайте!

Варя вернулась к краю, стала вытаскивать заметно полегчавшую канистру – впрочем, внутри нее еще что-то плескалось. Следом полез по веревочной лестнице Данилов. Спустя минуту его голова показалась над поверхностью. Еще мгновение, и он весь оказался наверху. Машинально отряхнул колени. Сосредоточенно выбрал веревку, потом лестницу. Методично оттащил от провала брезент.

Затем отрезал несколько коротких кусков веревки, связал их все с одного конца, размочалил на противоположном. Получилось подобие факела. Положил его на землю, аккуратно вылил сверху остатки бензина из канистры. Отошел метров на пять, спросил у Вари: «Готова?» – и когда она кивнула, зажигалкой подпалил факел. Он занялся прекрасно, и тогда Данилов размашистым жестом направил фитиль в центр провала. Огонь исчез внутри, а через мгновение раздался звук: «П-пух!» – словно одновременно включилась сотня газовых конфорок, и отсвет огня заплясал на верхней кромке пещеры.

Через минуту отсветы погасли, а еще через пять все было кончено.

Ефрем фиксировал все происходящее на камеру. Они, все трое, снова подошли к краю. Данилов взял девушку за руку. Получался символ: они вдвоем, вместе, против нечисти. Они ее победили. Алексей последовательно пошарил фонарем по всему дну провала. Кажется, живых тварей не осталось. Виднелась лишь черная, обгорелая поверхность земли, да в самом центре – черный обгорелый аппарат.

– Расскажете, что здесь происходило? – в стиле телерепортера спросил Ефрем.

– Не сейчас, – отвел его руку с телефоном Данилов.

Они собрали лестницы, веревки, крючья и вернулись к вертолету.

Связанный пилот, казалось, спит на подстилке. Варвара заботливо пощупала ему пульс на шее: он был ровным, хорошего наполнения. И впрямь спит.

Солнце клонилось к горизонту, становилось все холоднее. По ощущениям, температура приближалась к минус пятнадцати. Вот так сентябрь здесь! Девушка прикрыла Сабурова вторым спальным мешком. Ефрем остановил свою запись, рачительно молвил:

– Батарейка почти села. – Потом добавил: – Я пойду, связь проверю. – И влез внутрь вертолета.

Споро работая вместе, Данилов с Варей поставили палатку. Алексей с топором отправился в поисках дров. Варя открыла в качестве сухого пайка банку тушенки. Алексей вернулся с дровами – низкорослыми сосенками с прижатыми к стволу лапами. Вскоре он соорудил костер.

И вот он заполыхал, отгоняя ночные страхи и неведомых зверей. Они перенесли ближе к огню связанного вертолетчика. У Вари еще достало сил вскипятить воду в котелке и заварить крепкого чаю.

А вскоре из вертолета выскочил ликующий Ефрем.

– Есть! Есть связь! Я послал SOS!

Данилов и Варя переглянулись, но ничего друг другу не сказали.

В девять вечера пришел, наконец, сигнал с аварийного радиомаяка пропавшего вертолета. Потом SOS с координатами крушения был передан по сотовому телефону. В принципе, эта информация ничего не добавляла к имевшейся и ничего не меняла в планах начальника Яранского областного управления тайной полиции. Они и без того собирались завтра утром вылететь, с опрегруппой и группой захвата, по направлению к точке, указанной в полетном плане вертолета. Однако теперь Кротовин с чистой совестью позвонил в столицу Сухотину. Теперь у него имелся прямой мобильный телефон Павла Андреевича – огромное богатство, если вдуматься. Если им правильно распорядиться. И если, конечно, он с честью и без проблем выполнит его задание.

В Москве было три часа дня, вельможа немедленно снял трубку – хороший знак! Но и ко многому обязывающий. В ответ на информацию Сухотин выдал столь точные и четкие указания, что Кротовин даже умилился – как у того в мозгах столько всяких аспектов дела умещается! А ведь история с яранской поездкой двух непонятных людей была явно не единственной заботой заместителя главкома Совета национальной обороны!

– Задержать всех четверых, – спокойно, но с непреклонной волей в голосе приказал Павел Андреевич. – Вертолетчиков изолировать, каждого в одиночную камеру. Хорошо с ними обращаться. Не допрашивать. А вот двоих москвичей, Данилова и Кононову, также не допрашивать, но немедленно переправить в Москву. Под конвоем, разумеется. Лучше – каждого на отдельном борте. Никакого расследования на точке не проводить. Ничего не осматривать. Объявить место в радиусе тридцати километров от точки аварии вертолета запретной зоной. Докладывать по операции только лично мне и никому другому. По команде не докладывать ни слова. Как хотите, объясняйте своей службе нецелевое использование вертолетов и людских ресурсов. Все вам ясно?