Биррел с легкостью ответил на несколько вопросов и с широкой, довольной улыбкой выслушал поздравления Финбоу.

— Сержант Биррел, — сказал Финбоу, — во всей Англии не найдется полицейского в вашем звании, который смог бы так быстро добраться до истины! Надеюсь скоро поздравить вас с повышением.

Моторная лодка поспешила в Хорнинг, чтобы Биррел мог сообщить новости в Скотленд-Ярд. Пока Биррел разговаривал по телефону, остальные ждали в холле гостиницы «Лебедь». Сержант вернулся через полчаса с восторженной улыбкой на лице.

— Я удивил Скотленд-Ярд — такого они не слышали много лет. Убийство, замаскированное под самоубийство, встречается часто, но они потеряли дар речи, когда я сообщил им, что доказал: это самоубийство, замаскированное под убийство, — сказал сержант. — Теперь нужно составить официальный отчет. Буду премного обязан, если вы, джентльмены, останетесь и подтвердите, что я действительно нашел эти предметы так, как собираюсь указать.

Несколько минут Биррел усердно писал. Я не хотел его торопить. Мне доставляла удовольствие мысль о том, что все в конечном итоге закончилось благополучно и мои друзья, перенесшие столько волнений, могут вздохнуть свободно.

Мне казалось, что счастливый конец в какой-то мере компенсирует напряжение последних нескольких дней. Биррел протянул Финбоу для подписи официальный отчет. Насколько я помню, выглядел он так:

Биррел оставил место для фамилий. Финбоу с улыбкой расписался и предложил мне вернуться в Поттер, чтобы принести облегчение остальным, еще не знающим о счастливом разрешении дела. Сержант радостно согласился.

Выяснив, что автобус на Поттер отходит через двадцать минут, мы стали прогуливаться взад-вперед около «Лебедя». Я не смог удержаться от язвительного замечания:

— Возможно, Финбоу, вы были правы относительно убийства… если бы убийство действительно имело место.

— Просто удивительно, — проворчал Финбоу, — как мы недооцениваем людей, которые нас окружают. Никогда бы не подумал, что Биррел способен на такое важное открытие.

— И он спокойно во всем разобрался, — с удовольствием прибавил я.

— Не так уж спокойно, — запротестовал Финбоу. — Не часто встретишь столь шумных людей.

— Как бы то ни было, разобрался. Забавно, что мы все время подозревали Эвис или Тоню в убийстве Роджера. Теперь это выглядит абсолютной нелепостью.

— Забавно, — согласился Финбоу.

— Полагаю, вы даже не рассматривали версию о самоубийстве. Я сам бы ни за что не догадался, хотя хорошо знал Роджера, — сказал я.

— И мысли такой не было.

— Не важно. Устроим в бунгало небольшую вечеринку.

Я чувствовал, что готов полюбить весь мир.

— Странно. — Финбоу прислонился к стене и постучал пальцем по сигарете, стряхивая пепел. — Вообразите человека, решившегося на такой поступок. Представьте себе, что он так обозлился на кого-то, что готов убить себя, лишь бы навредить ему — или ей. Наш герой не идет обычным путем, а направляет подозрения непосредственно на своего врага, желая, чтобы того обвинили в убийстве. Ему известно, что у того, на кого он указывает, есть очевидный мотив. Поэтому он обставляет свою смерть таким образом, чтобы все выглядело как настоящее убийство, а подозрение пало на нескольких человек. Представьте, как в последнее утро он стоит, сжимая в руке пистолет с привязанным грузом, который утянет оружие на дно, не оставив сомнений, что убийца — один из пассажиров яхты. Вообразите, с каким злорадством он представляет, как Эвис — полагаю, именно ее он хотел погубить — в конечном итоге вычисляют, обвиняют и, плачущую, уводят, чтобы сунуть в петлю ее хорошенькую шейку. Вообразите его радость, когда он, закончив подготовку, спускает курок и умирает с улыбкой на лице.

— А потом пистолет падает за борт… Все остальное мы уже знаем, — прибавил я.

— Пистолет падает за борт, оставляя царапину в том месте, где шнур врезается в краску. О, я уверен, что на яхте остался след от шнура, — продолжил Финбоу, а затем тихим, напряженным голосом произнес — Та-ак! Очень умно!

— Роджер был умным человеком, — согласился я.

— Боюсь, я имел в виду не столько Роджера, — спокойно поправил меня Финбоу, — сколько человека, который его убил.

Эти слова как громом поразили меня. Целый час я испытывал радостное возбуждение при мысли, что мир в нашей компании будет восстановлен и нам больше нечего бояться. Финбоу одной фразой уничтожил мою надежду.

— Человек, который его убил? — растерянно переспросил я. — Вы не верите в самоубийство?

— Разумеется, нет, — ответил Финбоу. — Хотя эта версия может оказаться удобной для властей.

Я с тоской посмотрел на дорогу: приближался автобус.