Шрифт:
Конец связи.
Отложив расшифрованную послушником записку, Верховный Хранитель удовлетворенно улыбнулся. Он знал: в этот день что-то должно было случиться. И случилось. Со стороны восхода, в новолуние, в день зимнего солнцестояния в метро объявился тот, кто может разгуливать по улицам отравленного города без противогаза. А это значило, что наступление нового порядка, во главе которого встанет Полис, не за горами. Избранный уже в метро.
Глава 7
Право на силу
У гауляйтера Пушкинской Вольфа настроение было как всегда сумрачное. Улучшить расположение духа не помогали ни сочинение стихов, ни горячий грибной чай с ВДНХ. Пожирали Вольфа тщательно скрываемые от соратников тоска и безбрежный пессимизм. И на то были свои причины. Адепты чистоты расы, подобно загнанным в угол крысам, обитали лишь в пределах трех станций. И Вольф четко осознавал, что вряд ли они смогут когда-либо расширить свои территории. Голый реализм, и никакого слепого фанатизма.
Однако и смиряться он не собирался. На самом деле не так уж все и плохо. Должность его и положение кое-что да значили. И свою власть Вольф никому отдавать не собирался. Древняя пословица гласила: лучше быть первым в деревне, чем никем в Риме. Все верно: гауляйтер Пушкинской – это намного круче любого богатого и успешного человека в Ганзе. И важно было не то чтобы расшириться, но хотя бы сохранить паритет, не потерять уже имеющееся. В отличие от большинства своих соратников и фюрера, Вольф четко понимал, что рано или поздно Четвертому Рейху придется идти на компромисс и заключать союз в борьбе за гегемонию в метро. Либо с Красной Линией, либо с Ганзой. Лично гауляйтер предпочел бы дружбу с последней. Содружество Станций Кольцевой линии представлялось более мощным государством. А уж в войне со своими заклятыми врагами ганзейцы не побрезгуют ничем, даже союзом с нацистами.
«С удовольствием сгонял бы в Ганзу послом, – подумал гауляйтер и вдруг озадачился: – А как вообще правильно говорить: «в Ганзу» или «на Ганзу»?.. ай, какая разница! Это будет, наверное, еще не скоро…»
Желая хоть как-то поднять себе настроение, Вольф вылез из-за стола и направился к полке с грампластинками, достал наугад одну из них. На пожелтевшем конверте было написано: «Пісня німців (Кавер-версія). Виконує державний хор імені Р. Шухевича. Диригує А. Меркель».
– Да, – тихо произнес гауляйтер, – все та же старая добрая украинская коллекция… Интересно, а этот А. Меркель, случаем, не еврей? Ай, да ладно!
Отмахнувшись от глупой мысли и поставив пластинку, Вольф вернулся на место. На столе лежал испещренный аккуратным почерком листок. Гауляйтер давно подумывал, что неплохо бы придумать гимн Четвертого Рейха. А что? Идея хорошая, жалко, с композиторами нынче туго. Но можно было бы сочинить текст на какую-нибудь мелодию прошлого.
Играла торжественная музыка, и хор сладкоголосых галицийских мальчиков заливался исступленными соловьями:
Німеччина, Німеччина…
Німеччина понад усе,
Над усе в світі…
Понад усе… понад усе… понад усе…
Но мелодия Вольфа отнюдь не радовала. Тяжело вздохнув, он взял листок и про себя перечитал недавно сочиненный стих:
Еще не умер Рейх, еще кипит борьба!
И волю нам, и славу подарит вновь судьба!
Мы, братья, всех на солнце без жалости сожжем,
Потом в краю подземном прекрасно заживем.
И душу мы, и тело положим за свободу
И всем врагам покажем: арийского мы роду.
«А как правильно, – спросил самого себя гауляйтер, – “роду” или “рода”? В общем-то все равно, кругом одни олигофрены, ошибки не заметят. Но с другой стороны, почему у меня так: “Еще не умер Рейх”? То есть мы пока не сдохли, но вот-вот отдадим концы. Да и сам стих какой-то ущербный получился, петушиный, можно сказать… Не то… Все не то…»
Вольфа неожиданно накрыла волна безудержной ярости, и из горла само собой вырвалось:
– Ах ты, тля!..
Скомкав листок, гауляйтер швырнул его в стену. Комок бумаги, описав дугу, ударился о знамя, попав аккурат в середину свастики, и беззвучно упал на пол. В этот момент зазвонил телефон. Вольф поднял трубку и хрипло сказал:
– Гауляйтер Вольф слушает.
– Это хорошо, что ты слушаешь, – ответил вкрадчивый тихий голос, – это очень хорошо.
Вольф мгновенно подобрался, на лбу выступила испарина: