— Подними деньги и давай их сюда, — приказал Барский.

Придерживая брюки одной рукой, бармен начал собирать деньги с пола.

— Триста сорок пять баксов. Неплохо, если бы получилось, — сказал Барский. — Ну! — повернулся он ко второму.

Тот, не говоря ни слова, снял полусапожки и потряс их. К прежним Барский прибавил еще пятьсот пятьдесят долларов, передал деньги Сене и сказал: — Вы, пташки, можете лететь. Запомните и другим расскажите тоже. Мы уважаем мафию, но не любим мелких пакостников.

Он проводил Ирину до машины, и она объяснила ему, как доехать до ее дома. Вскоре Барский заметил, что позади, в полуквартале от него появились фары. Автомобиль держался сзади и не делал попыток обогнать его, хотя дорога была пустынна. Он остановился, когда Барский притормозил перед домом Ирины.

— Я бы пригласила вас на чашечку кофе, но моя соседка сегодня дома и уже спит, — сказала она с вежливой, но твердой улыбкой.

— Тогда в другой раз, — отозвался Барский. — Мне сейчас предстоит встреча.

— Что?

— За нами следили. — Он полез рукой в кобуру, но с запозданием вспомнил, что оставил пистолет Марине. Пожав плечами, он оставил руку под пальто и направился к поджидавшему его автомобилю, «линкольну» последней марки.

— Не стреляйте, Барский. Я согласен жениться на вашей дочери. — В «линкольне» вспыхнул свет, и Барский узнал Бориса Баторина. Известный на весь город профессиональный игрок был в смокинге и шляпе. Когда он улыбнулся, то стал похож на дружелюбную лошадь. Баторин был один.

Барский опять пожал плечами и полез в машину.

— Я видел, как вы сидели с этим небесным тихоходом, и решил, что нам надо перекинуться парой слов, прежде чем начнутся недоразумения.

Барский наблюдал за лицом Баторина. Баторин был игроком со стажем и не позволял себе дешевых трюков.

— Какие у нас могут быть недоразумения? — поинтересовался Барский.

— Лично я считаю вполне серьезным недоразумением потерю восемнадцати штук.

— Чтоб я сдох, но я не должен тебе ни копейки.

— Правильно, Валерий Николаевич. Зато именно столько был должен мне Фима Лифшиц.

— Насколько я в курсе, это так.

Баторин покачал головой, и на его лошадином лице появилась печальная улыбка.

— Не хочешь ничем поступиться, Валера.

— Мне нечем поступаться. Я не знаю, где сейчас этот гондон. Я знаю только, что мне очень бы хотелось это выяснить, а затем я готов переквалифицироваться в бармены или снова засесть на Лубянке, что в принципе одно и то же.

— Это точно? — быстро спросил Баторин.

— Да что б я сдох, в натуре.

— Говорят, Валерий Николаич, за тобой числятся дела и похуже.

— Таких, как этот жиденок, я прикрывал. Было дело.

Баторин пожал плечами.

— Раз ты так говоришь…

— Я слышал, у тебя была встреча с операми Зацепина и с фээсбэшниками. У них сложилось впечатление, что ты не очень беспокоишься о Фимкиных долгах, — Барский прикурил от автомобильной зажигалки.

— Раньше этот мальчик меня не подводил.

— Но на этот раз ты забеспокоился, хотя перед нашими сделал красивую мину.

Баторин рассмеялся.

— Нет. Мне просто стало интересно. Между нами говоря, я эти долги уже продал за семь косых. Одиннадцать штук, правда, потерял, зато сохранил остальное.

— Так, так, — согласился Барский. Интересно, подумалось ему, кому понадобились эти долговые расписки и зачем. Он потянулся и подумал, что неплохо было бы сейчас прилечь. — Полагаю, это произошло в течение последних двух дней?

— В начале месяца.

— Три недели назад Лифшиц еще был в городе.

— Вот поэтому я сейчас им и озабочен. — Баторин облизал сигару и зажег ее. — Я не хочу, чтобы возникло впечатление, что между мной и им что-то не в порядке. Даже косвенно. Это плохо влияет на дела.

— Кто скупил его расписки?

— Если бы я знал, то не сидел бы здесь с тобой.

— Какой-то совершенно посторонний человек? — с улыбкой спросил Барский.

— Почти, — серьезно ответил Баторин. — Слизняк. И разумеется, не для себя. Но правила игры не позволяют спрашивать у Резо, кого он представляет.