На следующий день я продолжал сходить с ума. Оглядываясь теперь назад, я действительно не могу найти другого объяснения.

Я должен был отправиться с ежемесячным визитом к Маркусу Кенту. Я решил ехать поездом. К моему огромному изумлению, Джоанна осталась в Лимстоке. Как правило, она предпочитала путешествия сидению на одном месте. Но не в этот раз.

Поэтому я решил вернуться в тот же день, вечерним поездом, до такой степени меня удивила Джоанна. Она просто сказала загадочным тоном, что, конечно, неплохо бы съездить, но зачем проводить часы в грязном, душном поезде, когда в деревне такой чудесный день?

Это, конечно, было неоспоримо, но уж слишком это было не похоже на Джоанну.

Она сказала, что автомобиль ей не нужен и я могу припарковать его у станции до моего возвращения.

По каким-то неясным соображениям, известным только железнодорожной компании, вокзал Лимстока располагался в трех милях от собственно Лимстока. На полпути к железной дороге я нагнал Меган, волочащую ноги с бесцельным видом. Я остановился.

— Привет, чем вы заняты?

— Я просто гуляю.

— Это не назовешь веселой прогулкой, как я вижу. Вы тащитесь, словно удрученный краб.

— Ну, я же не иду куда-то определенно.

— Тогда вам лучше проводить меня до станции.

Я открыл дверцу машины, и Меган запрыгнула внутрь.

— Куда это вы собираетесь? — спросила она.

— В Лондон. К моему врачу.

— А с вашей спиной теперь уже неплохо, а?

— Да, практически уже все в порядке. Я надеюсь, ему это очень понравится.

Меган кивнула.

Мы подъехали к вокзалу. Я припарковал автомобиль, потом купил в кассе билет. На платформе было очень мало людей, и ни одного знакомого.

— Вы мне не дадите взаймы пенни, а? — спросила Меган. — Я бы купила немного шоколада в автомате.

— Пожалуйста, дитя, — сказал я, протягивая ей монету, о которой шла речь. — А почему бы вам не купить заодно немного жевательной резинки или мятных лепешек?

— Я больше люблю шоколад, — ответила Меган, не заметив сарказма.

Она отправилась к торговому автомату, а я смотрел ей вслед, чувствуя растущее раздражение.

На ней были чрезмерно разношенные ботинки и толстые, темные носки, какие-то бесформенные свитер и юбка. Не знаю, почему все это привело меня в ярость, но тем не менее это было так.

Я смотрел на нее со злостью, пока она возвращалась.

— Почему вы носите такие жуткие носки?

Меган взглянула на меня, удивленная.

— Что с ними случилось?

— С ними случилось все сразу. Они отвратительны. И почему вы носите свитер, похожий на развалившийся кочан капусты?

— Нормальный свитер, по-моему. Я его уже несколько лет ношу.

— Воображаю. А почему вы…

В эту минуту подошел поезд и прервал мою злобную лекцию.

Я вошел в пустой вагон первого класса, опустил окно и высунулся наружу, чтобы продолжить беседу.

Меган стояла напротив и меланхолично жевала шоколад. Она спросила, почему я такой сердитый.

— Я не сердитый, — ответил я лживо. — Просто меня приводит в бешенство ваша расхлябанность и то, что вы совсем не обращаете внимания на свою внешность.

— Я все равно не могу выглядеть красивой, так что какая разница?

— Прекратите! — рявкнул я. — Я хочу видеть вас одетой как следует. Я хочу взять вас в Лондон и обмундировать от галстука до туфель.

— Хотела бы я, чтобы вы это сделали, — заметила Меган.

Поезд тронулся. Я смотрел в расстроенное, грустное лицо Меган.

И вот тут, как я уже говорил, на меня напало безумие. Я распахнул дверь, схватил Меган за руку и резко втащил ее в вагон.

Носильщик, стоявший рядом, возмущенно завопил от такого нарушения правил, но все, что он мог сделать, — так это проворно захлопнуть дверь купе. Я поднял Меган с пола, куда ее бросила моя стремительная акция.

— С какой стати вы это сделали? — возмутилась она, потирая коленку.

— Заткнитесь, — сказал я. — Вы едете со мной в Лондон, а там я вам покажу, как вы можете выглядеть, если постараетесь. Мне надоело видеть, как вы слоняетесь по холмам и все такое.

— О! — воскликнула Меган восторженным шепотом.

По вагону проходил контролер, и я купил для Меган билет. Она уселась в углу купе, глядя на меня с благоговейным страхом.

— Я понимаю, — сказала она, когда контролер ушел. — Вы очень вспыльчивый, да?

— Очень, — ответил я. — Это у нас семейное.

Как объяснить Меган тот порыв, что одолел меня?.. Она выглядела печально, как собака, которую бросают. На ее лице и сейчас было выражение недоверчивой признательности — как у собаки, которую в конце концов взяли на прогулку.