– Ну, как хоть выглядел он? – настырно спрашивал обожженный. Кошка подумала, что интересуется он явно неспроста, и решила врать до конца.

– Да обычно выглядел, как все, – заныла она. – Невысокий, тощий, волосы темные, глаза тоже. Да и что мне его разглядывать? Чай, не замуж за него идти…

Человек разочарованно вздохнул. Ну и ладно. Незачем ему знать, что у Егора были светлые волосы и серые глаза. А то вдруг они все тут заодно и пришьют ей укрывательство беглого преступника, а то и государственную измену?«Главный – это я», – вспомнила она слова мальчишки и окончательно решила ни за что не говорить правды о нем этому типу.

– И чего с ним случилось? – поинтересовался тип.

– Он ушел куда-то. Когда уже почти дошли до вас. Словно бы умом тронулся. Я не смогла ничего поделать.

– Понятно… Расскажи еще раз, толком – когда голова-то заболела у тебя? – велел человек. И она с готовностью принялась описывать ему свои ощущения. Он слушал, иногда кивая в такт своим мыслям. Потом потрепал ее по волосам, сказал: «Ладно, отдыхай!» – и ушел.

– А кто это? – спросила Кошка вернувшуюся сиделку. Та закатила глаза:

– Веселый Роджер – начальник охраны. Самый главный здесь.

– Роджер, – машинально повторила Кошка. – Странное какое имя. И почему – веселый? Он вовсе не веселый, взгляд у него нехороший – даже когда улыбается. Ему бы больше подошло «Мрачный Роджер». Или «Злой Роджер».

– Т-с-с! – прошипела сиделка и покосилась на дверь. – Неприятностей хочешь? Тебе не все равно? Он сам велел себя так называть. Говорит, в прежней жизни капитаном был – а на самом деле – кто его знает? Сказать-то что угодно можно, теперь не проверишь… Может, и правда был. Иногда, как напьется, орет: «Лево руля! Полный вперед!» и еще какую-то лабуду непонятную…

Роджер вновь появился ближе к вечеру, когда Кошка потихоньку делала упражнения, разминая затекшие от долгого лежания руки и ноги.

– На поправку идешь? Вот и ладно, – благодушно прогудел он, изображая отца родного. – А у меня к тебе дельце небольшое. Выполнишь – награжу щедро.

– Какое дельце? – насторожилась она.

– Человечка одного надо будет на поверхность проводить.

– Неет! – вскинулась Кошка. – Там у вас перед самой станцией целое кладбище. Не пойду!

– Вот то-то и оно, что кладбище, – погрустнел Веселый Роджер. И она, осмелев, спросила:

– А в чем дело? Откуда там столько костей?

– Башню видела? – спросил он, и Кошка догадалась – речь идет о той ажурной конструкции. Кивнула.

– Мутант какой-то там засел, – тоскливо сказал Роджер. – Морок насылает. Уходят люди наверх и пропадают с концами. И нам на поверхность теперь хода нет, и Ленинскому проспекту достается – глючит их не по-детски. Не удивлюсь, если и на Октябрьской чувствуют. Надо что-то делать с ним.

– Я не умею с мутантами драться! – вскинулась она. Откуда Роджеру знать, что она и сама немного мутантка? Но тот, видно, кое о чем догадывался.

– Главное – что тебя ему заманить не удалось. Вот, говоришь, напарник твой пошел на зов, а ты удержалась? Уж не знаю, в чем дело, может, мозги у тебя крепкие, башка чугунная. Но таких, как ты, на все метро – единицы.

«И поэтому ты хочешь меня на смерть послать?! – мысленно возмутилась она. – Чтоб таких осталось еще меньше?!»

А вслух сердито сказала:

– Нет! Не пойду я туда. Я – сталкер вольный, сама выбираю, какой заказ брать, какой отклонить.

Роджер ухмыльнулся:

– А кто тебя спрашивать станет? Не пойдешь – мы тебя повесим.

– Сталкера? За то, что заказ брать не хочет? – непонимающе подняла брови она. – Да если кто про это узнает…

Теперь Роджер даже не ухмылялся, а хохотал в голос.

– Ну, ты даешь! – отсмеявшись, покачал головой он. – Во-первых, как узнает-то? Спиритический сеанс, что ли, ради тебя, бродяжки бездомной, устроят?

Кошка была так зла, что даже не поинтересовалась насчет загадочного сеанса, а начальник Шаболовки тем временем продолжал:

– А во-вторых, повод найти не проблема. Например – за убийство.

У Кошки потемнело в глазах.

– Вы чего?! – почти выкрикнула она. – Кого я…

– А напарника своего, – сладко улыбнулся Роджер. – Того, с которым шла с Ленинского. Втираешь мне, что он сам ушел. Разводишь, как лоха. Так я тебе и поверил! Думаю, ты сама же по дороге бедолагу и завалила, – я уж сколько таких историй слышал. Хабар найденный не поделили или еще что…