— Вы воевали и, думаю, что видели этих «посягательств» немало, — ответил я.

— Видел, — злобно заулыбался Северский. — Видел. Но только со стороны Лиги… Вернее, тех, кто так много кричит о её спасении. Где эта «благодарная Родина»? На Тенебре? Новой Земле? Или на грёбанной Святой Земле? Да и что такое родина такая? Ведь это не нечто эфемерное. Это твоя семья, — Северский ткнул пальцем в мою сторону, — твои близкие, друзья, односельчане… живые и мёртвые… Вот что значит родина! Для каждого из нас, — тут он смачно хлопнул ладонью по своей широкой груди, — она своя. И каждый из нас стоит за неё горой! И всегда будет извечный вопрос: отдавать ей долг — это сделать счастливым… да что скрывать — богатым и тоже, — некого незнакомого человека, эльфа-сластолюбца, недомерка-гибберлинга? Или своего? А?

Молчишь… И будешь молчать. Ведь это не ты приходил к их родственникам, — Северский кивнул куда-то себе за спину, — и не ты сообщал им о смерти их сына, брата, мужа, отца! Когда они смотрят на тебя и в толк не возьмут, почему он погиб защищая что-то… где-то… И спрашивают меня, мол, а их кто будет защищать? Ты представляешь каково это? Поймёшь ли глубину их скорби? Потерять, может единственную опору и отраду в этой жизни! Некому защитить! Нет того, на кого можно было положиться. Того, за кем чувствуешь себя, словно за каменной стеной.

Я не могу тебе передать эти чувства… испытать их… Эту боль и свою беспомощность…

— Да и можно было бы смириться, мол, он защищает родину… защищал, — Северский махнул рукой в каком-то отчаянии. — Исполнял свой долг. А его семья теперь бедствует. Никто из этих гадёнышей из Новограда и не думает ей помочь! И даже не думал помогать! Им плевать… Грязная кровь!

— Да? Интересно рассказываете, — перебил я. — А что до вырезанного хутора? Тоже родину защищали? Что до грабежей и убийств на Западном тракте?

Северский усмехнулся. Его лицо было очень эмоциональным и от того весьма красноречивым.

— А это, мой драгоценный, не мы. А такие как вы!

— Мы?

— А то! Продажные шавки. Все вы, грёбанные наёмнички, грязная кровь: от стражников до купцов. Только и думаете, как себе что-то урвать. Пригрелись на своих местечках… Одни пустые караваны отправляют, другие их, типа грабят. А прибыль пополам. Или, может, и не пополам, но не в этом суть.

— А в чём она?

— Прикрыться нами… Мол, посмотри, честной люд, как эти разбойники над нами измываются. Грабят да воруют, убивают да жгут… Мятежники! Воры! Бандиты! А сами? Сами кто?

— То есть все эти перебежчики не ваши люди?

— Ха! А пусть считают, что наши. До поры до времени. Когда мы к власти придём — их головы первые полетят. Уж поверь мне. А сейчас пусть радуются…

— А вам-то это на руку. Поди сами довольны, мол, снабжение армии нарушено, люди запуганы…

— Довольны, — кивнул головой Северский. — Сами себя сожрут, а мы тем и довольны!

Борис смотрел на меня с каким-то вызовом. Я слишком дерзко с ним разговаривал, а он, видно, не привык к подобному. Автократический уклад его жизни не позволял оправдываться в своих действиях. Северский насторожился. Он сверлил меня взглядом, словно пытаясь определить, действительно ли я так ратую за совестливое отношение к жизни.

В палатку ворвался взлохмаченный чумазый парень. Он испугано поглядел на меня, потом на Тятю и запнулся на полуслове.

— Что там такого? — недовольно проворчал последний. — Чего несёшься сломя голову? Говори, не тяни.

Парень снова покосился на меня, но Северский сделал знак, мол, я разрешаю, докладывай.

— У кромки леса видели двух эльфов.

— И всё? — быстро спросил Борис.

— Они скрываются в зарослях и, судя по всему, ведут наблюдение за нашим лагерем.

— Выследили, гадёныши.

Северский щёлкнул пальцами и чуть скривился.

— У нас всё готово? — спросил он у паренька, но тут же сам себе ответил: — А что тебя спрашивать! Позови мне Вячко, живо!

— Что случилось? — почти «искренне» сыграл я удивление.

— Не один ты про нас проведал. Я ждал эльфов, но не думал, что они так быстро зашевелятся. Недооценил, а это плохо.

И Тятя выскочил наружу. Надо было что-то предпринимать, но я чуть растерялся и упустил момент.

Что там говорила Мишель? Надо что-то крикнуть.

Я вышел из палатки. Рядом суетились трое человек. Один из них сердито покосился в мою сторону и что-то проговорил своим товарищам. Они негромко хохотнули и ушли за высокие валуны.

Я остался один, самое время что-то предпринимать. А без оружия мало, что и предпримешь.

Быстро сориентировавшись, я направился к тому месту, где лежал связанным. У серого валуна на корточках сидел молодой парень. Он удивлённо приподнял брови, разглядывая мою персону.

В голове, будто что-то щёлкнуло, и план дальнейших действий сложился сам собой. Потом позже я даже поймал себя на том, что поменялось даже выражение моего лица. Оно надело натянутую подленькую масочку, а губы сами собой растянулись в кривой ухмылке.