Шрифт:
— Ну, ты же понимаешь, что этого не будет.
Жерех осмотрел меня с ног до головы. Его явно смущало то, что я был без оружия.
— Дай я ему сейчас… — рвался отомстить Новик.
— Угомонись! Он через тебя прошёл, словно через двери. Знаю я такой народец. У него даже на лбу написано, что ему тебе голову отрезать, что на мостовую сплюнуть. Сверр.
— Что? — негромко переспросил я.
— Сверр. Ярый, — усмехнулся Жерех.
Но видя, что я не совсем понимаю тему разговора, отмахнулся, мол, проехали.
Жерех был умным человеком. Такой, наверное, и должен возглавлять крупную банду.
И это не какая-то шайка лихих оболтусов. Они хорошо организованы. Наверняка и «кодекс» блюдут. Ведь по своей природе, каждый человек должен был иметь какое-то оправдание своим действиям. Хотя бы и с благозвучным названием — «кодекс».
— Кто тебя послал?
— Лыков.
— Лыков? Лыков? Это откуда такой?
— Оттуда, — я кивнул на одиноко стоящего Василия.
Жерех посмотрел на него, пытаясь что-то вспомнить.
— А-а… Этот замухрышка.
Он снова рассмеялся, но по-доброму, чего сказать честно, я не ожидал от него.
— Его, между прочим, свои же товарищи «заказали», — продолжил Жерех. — Мешал он им.
— Чем?
— Кто его знает. Может, мастер хороший, нежели они. А уж они людишки гнилые. Я в этом толк знаю. Им бы денег срубить, и побольше. А мы твоего яхонтового даже пожалели: кончать не стали, а так у леса выкинули.
— А инструмент?
— Инструмент? Кто его знает…. Хотя, вроде, кузнецам отнесли. На переплавку.
— Жаль. Что делать-то будем?
Жерех удивился. Он пристально оглядел меня с ног до головы, а потом цокнул языком и сказал:
— Когда убийца идет на поводу у справедливости…, - Жерех покачал головой. — Шагай подобру, поздорову. Сегодня разойдёмся миром. Ну а потом, пеняй уж на себя. Не каждому я позволяю так со мной разговаривать.
Он предлагал прекрасный вариант. Один человек против целой системы… Навряд ли я выбрался бы живым.
Безусловно, сейчас победа была бы на моей стороне. Но осилить всю систему, в одиночку невозможно. Хватит и того, что я со стражниками завязался, за которыми Городской Приказ…
Я кивнул на прощание и пошёл к Лыкову.
— Н-ну зачем вы так? — дрожащим голосом проговорил тот. — Зачем так рисковать?
А я, признаюсь себе сам, что утреннее приключение меня только взбодрило. Кровь заиграла, закипела… Соскучился по авантюрам.
— Вы… вы… вы…
Лыков задохнулся из-за кипевших в нём чувств. А я вдруг почувствовал себя каким-то былинным героем.
Глупо, конечно, да и некрасиво так думать, но в груди затеплело от того, что я смог сделать хоть одно доброе дело. А то лишь насилие…
— Вы… Спасибо! — выдавил Лыков, чуть не плачя.
А я вдруг вспомнил, как на корабле, когда мы летели на Кватох, видел одного старца, окруженного детьми и внуками. Люди спрашивали его в чём причина того, что он до сих пор любим и почитаем в своей семье.
— Вы просто сейчас не можете этого понять, — отвечал старик. — Скажите… ответьте мне: нужны ли добру причины, чтобы быть добром? Нет. Безусловно, нет. Вот потому добро всегда побеждает зло…
Послышались возражения, но старик снова повторился:
— Вы просто сейчас этого не можете понять.
Я посмотрел в глаза этому человеку и чувствовал такое тепло в груди, как сейчас.
Мы вышли правее площади прямо к кузнице.
— Эй, ребята! — крикнул я двум полуголым красным от жара печи мужикам.
— Что тебе? — пробасил один из них.
— Вам тут как-то инструмент занесли.
— Кто занес? И какой?
— Парни Грабова. Василий, расскажи-ка ребятам, что там было.
Лыков попытался объяснить.
— А он ваш? — спросил другой кузнец.
— А то чей же! — бодро ответил я.
— Повезло вам, что я его до сих пор ленился переплавить, — кузнец кивнул в сторону.
Мы с Василием подошли к стене, где в мешке валялись какие-то железки. Лыков заглянул внутрь и зарыдал.
— Чего это с ним? — спросил первый.
— Ты бы по кузнице тоже бы горевал, — пояснил я, поднимая Лыкова и помогая ему с мешком.
3
Корабль медленно развернулся и, делая большую дугу, начал выходить из гавани. Лыкова я уже не видел. На палубе толпились пассажиры. Почти все на берегу стояли у парапета, отчаянно махали руками и кричали, что-то вроде «до скорой встречи».