– А вот со стеклом..., не знаю, - совсем уж тихо проговорила она.
– Надеюсь, что все наши домыслы это всё же досужие домыслы, а не правда. Очень на то надеюсь.

– Надеешься, но, тем не менее, ничего не предприняла чтоб разобраться. Пустила всё на самотёк. Даже результатами моей поездки на завод к Марку не поинтересовалась, - Белла с задумчиво-отрешённым видом также рассеянно барабанила пальчиками по подлокотнику кресла.
– За всё время с моего возвращения, ни одного вопроса не задала. Если у нас и дальше будет такой подход..., - кольнула она Машу построжавшим взглядом.

– Я тебе вот что скажу, подруга, - с невозмутимым видом Маша отложила в сторону листки, что только что взяла со стола.
– У тебя своя доля работы, а у меня - своя, - слегка хлопнула она ладонью по столу.
– И вот здесь, в моей доле, - постучала она коротко обрезанным ноготком по листам.
– Чёрным по белому, грамотным русским языком всё ясно и чётко изложено.

Посмотрев на свои собственноручно этим утром коротко остриженные ногти, она ещё более погрустнела.

– Вот где наше благополучие на ближайшие годы, - не отводя взгляда от собственноручно изуродованных ногтей, уныло констатировала она.
– Вот! Новый договор, предложенный Куницей, - резким движением руки Маша грубо отстранила от себя все листки на столе.

Чёрт, - едва слышно сквозь зубы чертыхнулась она.
– Нормальный маникюр не у кого сделать. Нахрена тогда так работать.

Замолчав, Маша с едва скрываемым раздражением несколько долгих мгновений внимательно наблюдала за реакцией Беллы. Дождавшись, когда в её глазах вспыхнет лениво-вальяжный интерес, с понимающей усмешкой на губах сухо продолжила.

– Докладываю. Сей хитроумный крендель предлагает нам не размениваться на мелочёвку: полтора миллиона пудов, два миллиона пудов. Он предлагает сразу заключить один большой договор на переработку для него тридцати восьми миллионов пудов зерна. Частями. В котором этот, на два миллиона пудов, войдёт как первая часть. По первоначальной договорённости.

То есть: нам девятнадцать миллионов пудов - за работу, а его девятнадцать - в переработку на спирт.

Как тебе? А?! Сто тысяч тонн зернового спирта! Мужик явно не мелочится.

– Сто так сто, - безразлично пожала плечами Белла.

Стоп!
– резко встрепенулась она.
– Как сто? Какие сто? Сто тонн??!!! И ты всё утро молчала!?

– Сто тысяч тонн, - с непередаваемо самодовольным выражением на лице подчеркнула с коротеньким смешком Маша.
– Представляешь! Он предлагает нам произвести для него из давальческого сырья сто тысяч тонн зернового спирта! И всё на тех же условиях. Пятьдесят на пятьдесят.

Как тебе? Гарантированное развитие и полная трёхсменная загрузка всем нашим трём спиртовым заводам минимум на год. И полное обеспечение кормом наших ящеров на все ближайшие годы.

– И ты считаешь, что мы справимся? Наличными силами?
– неподдельно изумилась Белла.
– Сто тысяч тонн спирта?! За год?! Немыслимо!

– За два, - поспешно поправилась Маша, понимая что со сроками что-то явно на так.
– Тут в договоре есть оговорка, что он не против разумного увеличения сроков.

– С первой то партией еле управились, - рассердилась Белла.
– Чуть ли не все допустимые сроки сорвали. Люди работали в три смены и то до конца ещё не рассчитались. Как со второй партией справимся, я сама ещё плохо представляю. И никто не представляет! Люди в шоке от свалившегося им на голову ТАКОГО объёма. А ты, судя по твоему самодовольному виду, серьёзно рассматриваешь уже новый договор? На сто тысяч тонн?! Когда его будем выполнять!? Кто!? Какими силами?! Где?!

Сто тысяч тонн!
– схватилась она за голову.

– Фигня, - отмахнулась Маша.
– Что-нибудь да придумаем. Если даже наличных мощностей окажется недостаточно, поставим пару, тройку дополнительных ректификационных колонн и слепим на скорую руку ещё два-три амбара под закваску.

– Чего?
– изумлённо глянула на неё Белла.

– А уж нанять на работу ещё пару сотен местных аборигенов - вовсе не проблема, - пренебрежительно фыркнула Маша.
– Посули аборигенам двойной, а то и тройной заработок, и они мигом позабудут про все свои мини заводики, от которых ничего кроме головной боли не имеют, и мухой переметнутся к нам. И про недоверие своё тут же забудут. За такие-то деньги? Пфе, - фыркнула она.

Не забывай, в сроках мы не ограничены, - с важным видом подчеркнула она, подняв вверх указательный палец.
– Прорвёмся!

Я долго думала, - задумчиво подняла она глаза к потолку.
– А Степной ведь был прав, мелкие хозяева уже вдосталь наелись своей самостоятельности и теперь только рады будут избавиться от обузы в виде малорентабельного производства, устроившись к нему на работу. А мы тогда сможем наши же прежде заводики обратно скупить. Теперь уже по дешёвке.