каждому, кто останавливался купить билеты, как будто ярмарка тоже принадлежала ему. На самом

деле он вёл подсчёт посетителей, отчасти, чтобы убедиться, что его не надули с арендой, но в

основном ради удовольствия производить в уме нехитрые арифметические операции над постоянно

растущим числом и наслаждаться внушительной суммой, которая вырисовывалась по правую сторону

от знака "равно". Несомненно он не был бы так счастлив, если бы знал, что ждало его в скрытом

завесой будущем, вскоре после того как он оставит смертное ложе. Если ему казалось, что

министерство сельского хозяйства помешалось на ненужных документах, первая же встреча с

Артуром Трабшоу покажет, что то были ещё цветочки.

Тэд и Рейчел шли по широким дорожкам между аттракционами. Любопытный наблюдатель,

последив за ними пару минут, сразу и не понял бы, зачем эта парочка вообще пришла.

Рейчел видела будто бы другую, цензурированную версию ярмарки. Большую часть времени

она выглядела взволнованной и настороженной. Даже если время от времени что-то и привлекало её

взгляд, радость на её лице тут же вытеснялась отработанным неопределённым выражением. Она

давно забыла, что значит иметь собственное мнение, но если у неё вдруг возникало такое, при Тэде

она старалась его не высказывать. Он ведь мог с ним и не согласиться. Неопределённость

распространилась и на её внешний вид — достойная, но безнадёжная попытка понравиться Тэду и

быть невзрачной для других мужчин. В конце концов она просто превратилась в подобие женщины в

хорошей, но непривлекательной одежде, приятных, но тусклых цветов. На ней было слишком много

косметики: тени для глаз и маскирующий карандаш, которые скрывали её природное очарование и

кое-что ещё.

Цели Тэда тоже не были ясны. Он на ярмарке, но не веселится. У него есть подружка, но они не

друзья. Он с ней не гулял, скорее пас подобно злобной овчарке, следя как бы кто не покусился на его

собственность. Он разрывался между желанием выставить её напоказ и страхом, что на неё

действительно посмотрит какой-нибудь мужик. Если бы любопытный наблюдатель продолжил

слежку чуть дольше, то непременно оказался бы нос к носу с Тэдом — тот был одет по-воскресному и

неудачно подстрижен — который выпучив глаза и тяжело дыша, потребовал бы объяснить, чем это

его девушка так заинтересовала любопытного наблюдателя.

Они бродили между киосками, он — преисполненный подозрений, она — не зная, чего

опасаться — даже не догадываясь, что и вправду были объектами внимания любопытного

наблюдателя.

За ними наблюдал Хорст Кабал, которого смогли бы увидеть лишь наиболее тонко

чувствующие из кошек и самые подозрительные из собак. Способность быть незаметным для людей и

животных — один из маленьких трюков, которым он научился, едва стал чуть мертвее остальных —

наряду со скоростью, силой, и (если понадобится) гипнозом. Проницательным взглядом и чутким

сердцем он, однако, обладал всегда. Хорст наблюдал и слушал их неестественный разговор — его

безапелляционные заявления, её уклончивые ответы — и сделал выводы.

Он подождал, пока они не скрылись из виду, снова перетёк в видимое состояние, и молча стоял

с выражением глубокой задумчивости на лице. Затем он растворился в воздухе — и снова вокруг

никого.

Йоханнес Кабал как раз заканчивал свою первую смену в качестве зазывалы, когда его нашёл

Хорст. Он выпрыгнул из ниоткуда прямо на глазах у нескольких посетителей, которые от

неожиданности в едином порыве подскочили и вскрикнули.

— Это мой брат, — объяснил им Кабал. Он улыбнулся со всей теплотой игрушечной духовки.

— Весьма одарённый фокусник.

Он подождал пока поутихшая и не до конца убеждённая толпа рассосётся, и рассерженно

повернулся к Хорсту.

— Ты что творишь? Ничего не стоит распугать этих овечек.

Хорст вручил ему бутылку, которую подобрал где-то по дороге сюда. Что примечательно, её

содержимое выдержало такую быструю перевозку.