«Что за жуткое видение. Надо заканчивать с наркотой. А то чокнусь. Как Аналитик.» Сквозь водяную завесу он сначала почувствовал, а потом и увидел, что там, в телефонной будке, кто-то есть. Какой-то человек в чёрном. «Не Аналитик ли?» Хет-трик пригляделся. Ему показалось, что в руках у человека в чёрном снайперская винтовка.

– Ли Харви Освальд? – спросил он.

– Ну, ты, Хет-трик, и обкурился, – ответил человек. – А мы тебя обыскались. Пластику сделал. Думал, не отыщем?

Хет-трик догадался, кто это. Но отпираться не стал.

– Как вы меня нашли?

Человек вышел из будки и направил дуло винтовки на Хет-трика.

– Чип в тебе сидит. Думали, ты его вытащил и раздавил. Сигнал то появлялся, то исчезал. Прямо с ног сбились.

Система пожаротушения ангара, разогнав густой марихуановый туман, резко отключила воду. «Грибной дождик» закончился.

– Можно один телефонный звонок?

Хет-трик указал взглядом на красную мобилку, лежащую на столе. Умирать ему почему-то расхотелось. Может, инстинкт самосохранения автоматически сработал. А, может быть, он не захотел снова играть по чужим правилам.

– Валяй, только быстро, – сказал ликвидатор, прицеливаясь.

«С ума посходили в Управлении что ли? – подумал Хет-трик, – Совсем пацанов посылают на верную смерть.»

Ева была уже мертва. Она безобразно скорчилась на громоздком диване – расширенные остекленевшие глаза, пена по краям разинутого рта, скрюченные пальцы. Рядом сидел он. С ампулой яда в правой руке. Меня он не сразу увидел. Возможно, потому, что я медленно материализовывался, а, скорей всего, из-за того, что мысленно его здесь не было. Он уставился в одну точку – взор неподвижен, словно у сфинкса. Просмотренные мной до «тайм-транспортировки» фотографии и кинохроника не передавали всей той атмосферы реальности, в которую я с головой окунулся. В бункере пахло сыростью, затхлостью. В бункере пахло смертью. Несмотря на радостный фокстрот, слышимый за моей спиной. В столовой рейхсканцелярии напивались и танцевали. Что ж, помирать, так с музыкой!

Хотя Гитлер был гладко выбрит и аккуратно одет, на него было страшно смотреть. Бледное, морщинистое лицо выражало предельную степень разочарования, душевной опустошённости, страха перед порогом небытия. Ни коричневый парадный китель, украшенный железным крестом, золотым партийным значком и красной нарукавной повязкой, ни идеально белая рубашка, ни строгий галстук с расправившим серебряные крылья маленьким орлом не придавали фигуре фюрера никакого величия. На диване сидел сгорбившийся, с мешками под глазами, мелко дрожащий старик-авантюрист, проигравший в своей жизни всё, что только можно было проиграть.

Когда Адольф наконец-то меня заметил, он повернул голову и поначалу так же отрешённо, пустым взглядом, стал рассматривать явившееся ему привидение. Но по мере того, как он всё больше и больше переключался со своего воображаемого путешествия на зрение, в его бесчувственных глазах начал проявляться, словно изображение на фотобумаге, намёк на любопытство. Оно и понятно. Мне было чем его удивить: синие джинсы, джинсовая куртка, остроносые (немного клоунские) туфли, чёрная бейсболка

с изображением призмы, раскладывающей луч света на спектр, чёрный матерчатый саквояж. Уверен, такого странного субъекта Гитлеру видеть не доводилось.

То, что он окончательно вернулся в действительность, я понял, когда услышал, как он рявкнул:

– Ханс!

Смешно даже. Человек собрался на тот свет, а требует охрану.

– Ханс не придёт, – объяснил я по-немецки. – Веселится с фрау Юнге.

– Кто такой? Откуда? – пролаял фюрер, трясущейся рукой поправляя свою знаменитую чёлку, сползшую ему на нос.

– Я из будущего.

Он не поверил и снова позвал Ханса. Ну что мне оставалось делать? Только предстать на минуту в виде эдакого здоровенного мускулистого Арнольда Шварценеггера, рыжеволосого, с голубыми глазами, в кожаных доспехах и с огромным двуручным мечом.

– Зигфрид, – оторопело пробормотал Гитлер.

Пусть будет Зигфрид. Самое главное, чтобы это чудовище начало со мной диалог. Я подцепил ногой стул, придвинул к себе, уселся на него задом наперёд и задал вопрос:

– Ты мне лучше скажи, зачем тебе всё это было нужно?

– Вы о чём?

– Ради чего ты угробил 35 миллионов человек, 35 миллионов живых людей?

Он не ответил. Ему всё ещё требовались доказательства. Поэтому он спросил:

– Кто вы по национальности? Из какого года прибыли?

– Русский. Двадцать первый век.

– Тогда скажите, третий рейх возродится? Великая Германия восстанет из пепла?

– Да, Германия возродится, но фашизм будет запрещён, а твоё имя станет синонимом слова «дьявол». Сейчас в Германии кроме немцев живут и негры, и славяне, и турки, и евреи.

Он аж зубами заскрежетал:

– Чёртовы жидомасоны!

– А многие твои бывшие партайгеноссе после капитуляции перешли на службу США и СССР.

– Предатели! – пролаял фюрер.

Его мертвенно-бледное лицо стало приобретать нежный румянец. С чего бы это?