Каменная фигура задрожала. Вибрация усиливалась с каждым мгновением. Полетела, закружилась в тугой струе кислорода каменная пыль. Изваяние раскачивалось, ходило ходуном. Шипел вырывающийся из баллона газ, во все стороны летели брызги крови.

— Ну! — шептал Филипп. — Ну, давай… Давай…

И тут прогремел гонг.

— Спокойной ночи, тюрьма, — прозвучал голос Виктора Фримана. — Искренне желаю всем заключенным сладких лунных снов…

Прежде чем запереть келлер, Филипп вывалил на пол всю землю и все содержимое контейнера. Чтобы успеть в свою камеру, пришлось бежать по коридору. Но он успел. Он вошел последним, и, как последнего, надзиратель наградил Филиппа хорошим ударом дубинки по ягодицам.

На следующий вечер, открыв свой келлер, Филипп увидел живую девушку. Это оказалось нежное белокурое существо с пронзительно голубыми глазами.

Девушка не владела телепатией и ни одного слова не понимала по-русски. Она была напугана. Она сидела в самом углу келлера, прижимая к себе острые ободранные коленки, и непонимающими глазами смотрела на вошедших мужчин в полосатых комбинезонах.

— Почему-то мне кажется, что у нее нет высшего образования, — запирая дверь уже изнутри, сказал Филипп.

Он присел в противоположном от девушки углу, в раздражении пнул ботинком пустой кислородный баллон и закурил.

— Думаю, ты прав, — согласился Куравский. Он также выглядел несколько обескураженным. — Погорячились мы немного. Допустим, у нее и есть высшее образование. Допустим, мы устроим ей срок. Но ее ведь выкупать придется!

— Она очень хорошенькая, — сказал Филипп.

— Хорошенькая, — согласился Куравский, он не мог отвести глаз от своего творения. — У целой лаборатории ничего не выходило, десять лет не выходило, а у меня вышло! Ты посмотри, какие у нее шелковистые волосы, какие у нее глаза! Прямо пастушка…

Филипп посмотрел сквозь дым своей сигареты. Лицо сидящей на полу девушки удивительным образом напомнило ему лицо пастушки, нарисованной на фарфоровой тарелке.

— Но что толку? — вдруг разозлился он. — Что толку? Что мы теперь с ней делать-то будем? В тюрьму ее нельзя. А куда ее можно?

— Пусть живет в твоем келлере, — предложил Куравский. — Или тебе жена не нужна?

— Конечно, пусть живет, пока не стукнет кто-нибудь. Но она не сможет устроиться на работу в администрацию, — возразил Филипп. — Хотя, конечно, если по уму, то женщина вообще не должна работать. — Он еще раз оценил сидящее на полу голубоглазое существо. — Ладно. Уговорил. Женюсь. Будем ее пока здесь прятать, а потом посмотрим.

Подпольную свадьбу устроили уже через несколько дней. Филиппа немного огорчало, что он не заплатил за невесту, но Иван Куравский успокоил его.

— Ты сам выбрал Наташу. Ты принес ее сюда на руках, а ведь это было нелегко. Ты накачал ее кислородом, ты снабдил ее биологическими останками и электроэнергией. Разве все это не плата? Разве может мужчина заплатить за женщину больше?

Быстро освоившая язык Наташа уже через неделю смогла рассказать свою историю. Она была застигнута «негативом», когда гуляла в лесу где-то на другом конце Галактики, и так толком и не могла поверить в то, что, наверное, сотни тысяч лет существовала в облике летящего семени, а потом еще несколько десятков лет простояла в виде каменного изваяния на пороге лунной тюрьмы.

Это было простое, нежное существо, бесхитростное, веселое создание, но похоже, Куравский привязался к Наташе куда сильнее, чем Филипп. Он все время делал ей какие-нибудь маленькие подарки, то стул принесет с пружинной спинкой, то коробку шоколадных конфет, то неисправный тепловой шлем.

В довершение ко всему Иван Куравский собственными руками отлил небольшой бронзовый медальон. Медальон по форме и цвету походил на тот, что был когда-то нарисован на фарфоровой тарелке.

Не желая выдать своего раздражения, Филипп Костелюк, будто в шутку, собственной рукой нацарапал на медальоне уже бесполезную памятную формулу, после чего поцеловал Наташу и повесил ей на шею этот подарок.

Теперь у Филиппа опять было две жены. Каждая следующая встреча с Гузелью происходила по расписанию раз в неделю.

Чтобы избежать лишнего шума, Куравский убедил Филиппа, что пока не стоит знакомить между собой его жен. Чтобы женщины не столкнулись, Наташу потихоньку перевели из келлера Филиппа в келлер Куравского. Если бы Филипп знал, к чему это приведет впоследствии, ни за что бы не согласился. Но будущее, так же как и прошлое, обычно настигало его неожиданно и молниеносно.

План Куравского был довольно прост. Когда все для побега будет готово, он подключит свой аппарат- реаниматор к большому излучателю, выравнивателю породы. Выравниватель был предназначен для того, чтобы в считанные секунды обратить груды лунной породы в невесомую пыль. Куравский рассчитывал, что подобно тому, как ожила в келлере каменная девушка, оживет и весь лунный паноптикум. Но, в отличие от Наташи, у восставших из небытия не окажется ни земли, ни человеческой плоти. Все это они вынуждены будут добывать себе сами. Предполагалось, что ожившие каменные изваяния в стремлении продлить свою жизнь разгромят и оранжереи, и сами здания тюрьмы, и космопорт.