Сначала он выбрал женщину по запаху. От черного квадратика почти не пахло. А это значило, что женщина, во-первых, не старуха — от любой старухи, так или иначе, пахнет, во-вторых, не блатная — эти поливали себя чем угодно, только бы произвести шокирующий эффект.

Филипп уже хотел объявить о своем выборе, но взгляд, скользнувший по списку дальше, вдруг зацепился за что-то знакомое.

Девушку звали Гузель. Фамилия отсутствовала. Осуждена по статье 33-98-бис. Филипп Костелюк знал, что означает эта статья. Уклонение от депортации. Пожизненное заключение. На Луне находится с июня 2143 года. Без сомнения, это была девушка того несчастного танкиста.

Девушка произошла из зерна. Она укрывалась от депортации. Все сходится. Ее нашли, патруль ворвался в московскую квартиру и произвел арест. Несчастный парень, узнав об этом, пустил себе пулю в лоб на глазах Филиппа и, уже мертвый, упал с одного из московских столбов. Ошибка была маловероятна.

«Какая же она теперь? — подумал Филипп. — Должно быть, на ней сказались годы лунного заключения? Пусть она не так уж и свежа, но я хоть точно знаю, с кем буду иметь дело. К тому же она, по всему похоже, красавица. По крайней мере, была ею десять лет назад».

Свадьба прошла как во сне. После подписания всех документов и заполнения анкеты, где в графе «Религия» Филипп подчеркнул «Артезианство», на него надели пустолазный костюм и вывели на поверхность Луны.

В тюрьме не поощряли даже простое общение до брака. Ни словом, он не смог обменяться со своей невестой. Конечно, в наушниках должна была идти трансляция, но шутник-конвоир отключил радио в скафандре Филиппа.

Оказалось, что за скалой в полукилометре от табачной оранжереи находится настоящая молельная башня. Откуда взялась здесь молельная башня, оставалось только гадать. Может быть, эта священная башня прилетела из космоса, а может быть, была построена на сбережения заключенных артезианцев.

Молельная башня среди каменного паноптикума, возникшего из семян, неслышимый голос жреца, стоящего за выпуклым толстым стеклом.

Завораживающе медленно двигалась белая лента в стеклянной трубе транспортера. Сильно задирая голову, Филипп смотрел на верхнюю площадку башни. Жрец беззвучно изо всех сил открывал рот, и можно было понять каждое слово.

«Слава Ахану милостивому, милосердному…» — повторял за жрецом Филипп Костелюк, открывая рот так же широко.

Только когда жрец закончил и сложил руки, Филипп позволил себе опустить голову.

Рядом оказалась невеста, одетая в непроницаемый скафандр. Он почти не видел ее лица за толстым забралом. Рука невесты в тяжелой свинцовой перчатке осторожно коснулась его руки в такой же свинцовой перчатке. В отраженном свете Земли они недвижно стояли рядом.

— Гузель.

Она сняла шлем только в шлюзовой камере. Она оказалась брюнеткой, на Филиппа посмотрели темные напуганные глаза.

— Глупо, правда? Мы поженились, а мы ведь не знаем друг друга!

— Филипп, — запинаясь, представился он, также снимая шлем. — Это совсем не было похоже на нормальный обряд. Они просто издеваются над нами. Но я тебя знаю, Гузель. Я выбрал тебя, потому что знал твоего жениха. Он погиб на моих глазах.

— Как он погиб?

— Он сорвался со столба.

Скафандры сильно мешали, но все же Филипп наклонился и поцеловал свою жену в губы. Губы Гузели оказались очень холодными и сухими.

Брачная ночь, проведенная в келлере Филиппа, состоявшая в основном из объятий и многократного пересказа того случая на столбе, закончилась плачем и причитаниями.

— Я не хочу. Не хочу от тебя уходить! Расскажи мне еще раз, как он погиб. Расскажи. Я не хочу уходить! — кричала его новая жена, когда две охранницы тащили ее по коридору. — Не хочу!

Через месяц Гузель уже работала в тюремной столовой. Расчеты Ивана Куравского полностью оправдались, холодильная камера отвечала всем условиям. Дело оставалось за малым, требовалась еще одна женщина.

Чтобы жениться еще раз, нужно было заработать на второй взнос, а это требовало времени. Куравский подсчитал точно. Если работать втроем и вообще ничего не тратить, чтобы собрать нужную сумму, понадобится двести одиннадцать лет три месяца и два дня.

— Мы сами сделаем ее себе! — закончив расчеты, в запальчивости крикнул молодой ученый. — Мы возьмем каменную девушку прямо с поверхности Луны. Ты видел этот паноптикум. Не правда ли, богатый выбор. Мы перенесем ее сюда и вдохнем в нее жизнь!

Табачные листья, собираемые в оранжереях, увозили в специальных брезентовых мешках. Завод по сушке и переработке находился другом месте, и это значительно увеличивало стоимость готового продукта.

По замыслу начальника тюрьмы и владельца контрольного пакета акций корпорации «Лунный табак» Виктора Фримана, все должно было производиться в одном месте. Как раз начались работы по строительству цехов для переработки, что позволило Филиппу много времени проводить на поверхности, подбирая среди каменных фигур подходящую.