Шрифт:
Филипп знал, что Измаил Кински не выносит женщин, одетых во все белое, к тому же он терпеть не может негров.
«Чем сильнее президент будет раздражен, тем лучше, — подумал Филипп. — Внимание его рассеется, и это облегчит задачу. Если только нам всем троим удастся пройти в кабинет. Должно получиться, я внушу охране, что иду один. Они увидят то, что я захочу».
Измаил Кински, самый богатый человек в мире, человек, родившийся из космического зерна еще в самом начале двадцать первого столетия. Человек, лишенный совести, но наделенный колоссальным талантом, меньше чем за столетие сколотил огромный капитал и в результате стал президентом Всемирного Банка.
Президент был защищен от воздействия ЛИБа. Со специальной защитной шапочкой Филипп уже был знаком, ничего с ней не сделаешь.
Но пока прогноз ведущих специалистов будущего оправдывался: Измаил Кински сам пригласил Филиппа к себе, рассчитывая подкупить и заставить работать на Всемирный Банк. Проникнув в кабинет, Филипп Костелюк должен будет овладеть сознанием негодяя с малого расстояния.
Пробив защиту, он должен заставить Измаила Кински запустить излучатель.
Построенный по гениальному проекту Ивана Куравского, излучатель был завершен за два года до проникновения Филиппа в Нью-Йорк.
Излучатель находился тут же, где-то в глубине подземного бункера. Уже через пять минут своей беспрерывной работы он должен обеспечить связь между марсианским гибким спрутом и земными спрутами.
В результате эти полуразумные существа наконец смогут объединить свои усилия и создадут соответствующее энергетическое поле в пределах всей системы. После чего должно начаться постепенное восстановление солнечных фильтров.
Когда это произойдет» президента Всемирного Банка Измаила Кински необходимо физически уничтожить. О побеге после завершения миссии оставалось только мечтать.
Двухсотэтажный небоскреб размещался в самом центре города и был построен на месте знаменитого супермаркета, взорванного французскими террористами. На высоких мачтах развевались разноцветные флаги всех объединенных государств, подобно тому, как когда-то в прошлом возле здания ООН.
Из дисков репродукторов, укрепленных на магнитных стержнях, звучала фортепьянная музыка. Лимузин остановился возле широкой мраморной лестницы, ведущей к дверям центрального офиса Всемирного Банка.
Вдоль лестницы в почетном карауле стояли вооруженные люди. У каждого к левому лацкану синего пиджака прикреплен треугольный знак службы Всемирного Банка. Филиппу не составило труда внушить этим людям, что он поднимается по лестнице один. Документов показывать не пришлось, его ждали. Никто не сказал ни слова.
Секретарь президента, худощавый молодой человек в идеально скроенном синем костюме и синих ботинках на тонких каблуках, проводил Филиппа до скоростного президентского лифта, он тоже не заметил лишних гостей. Но дальше Филиппу пришлось идти одному.
Уютный стеклянный лифт оказался одноместным. Была ли это случайность, или Измаил Кински заранее подумал о незваных гостях, об этом Филипп так никогда и не узнал.
Земфира и негритенок, так же беспрепятственно, как и вошли, направились к общему подъемнику. Проследив за ними и убедившись, что все в порядке, Филипп вошел в лифт и нажал единственную большую кнопку на прозрачной стене.
Кабина скользнула вверх с такой скоростью, что Филиппу показалось, будто Нью-Йорк мягко провалился под подошвами ботинок.
Прозрачные стенки с легким звоном разомкнулись, и Филипп Костелюк вошел в кабинет Измаила Кински, президента Всемирного Банка.
ИЗМАИЛ КИНСКИ
Кабинет, расположенный на двухсотом этаже, немного удивил Филиппа. Никакой особенной роскоши. Дешевый желтый ковер на полу, пластиковые обои. Компьютер старого образца с большим цветным монитором. Скрипучие крутящиеся кресла с неудобными спинками, какие-то квадратные шкафы с папками, безвкусные занавеси на окнах.
У хозяина кабинета был резковатый каркающий голос:
— Минуточку! Подождите! — Он даже взглядом вошедшего не удостоил. — Присядьте пока.
К светящемуся экрану склонялось узкое серое лицо. Белая рубашка, черные отутюженные брюки, черные лакированные ботинки невероятной, нелепой формы, такие, кажется, носили в конце двадцатого века. Серая повязка на лбу. Светлые курчавые волосы распушились венчиком вокруг лысины. Очень длинные сухие пальцы били по клавишам с такой силой, что казалось, пластмассовая доска в следующую секунду рассыплется. Воздух будто наполняла однообразная барабанная дробь.