«Представим себе карту, на которой отмечены художники и течения в живописи – где бы там был нарисован кружочек с надписью “Оскар Рабин”? – спрашивала иерусалимский прозаик Нина Хеймец в статье «Одиночество и скептицизм» и не находила ответа: – Причислить его к русскому авангарду? Настроение не то: у него тоже искаженное пространство, но в русском авангарде оно – как расколотая скорлупа, из которой вот-вот вылупится птенец невиданной доселе птицы. Русский авангард открыт миру, он беззащитен, полон предчувствий, он завис в прыжке. Иначе, может быть, у Филонова, он тоже, что называется, “не вписывается”. Но у него – нечто совсем другое: Филонов – не наблюдатель, он – активный аналитик, рассматривающий мир под микроскопом, чьи оптические качества напоминают зеркало Снежной королевы. Представляется, что у Рабина нет этого совсем. Он передает настроение. Суть вещей для него – именно то впечатление, которое они производят на человека. В первую очередь на художника; других людей в его картинах почти и нет. Авангард устремлен вперед, на то он и “авангард”. Рабин – человек поставангардной эпохи, он проводит “инвентаризацию”, рассматривает, что получилось из эксперимента» 287 .

Образы О.Я. Рабина стали тем мостом, которые связали раннесоветский постсезаннизм с позднесоветским концептуализмом, без влияния его творчества не появились бы инсталляции И.И. Кабакова, сохранившие мир московских коммуналок и сделавшие их частью коллективной памяти мирового искусства. Без него не был бы возможен и соц-арт: искусствовед Галина Маневич еще на рубеже 1970—1980-х годов подчеркивала, что «в соц-арте В. Комара и А. Меламида откликнулись “Паспорт”, “Советский рубль”, “Газета Правда”, созданные задолго до них идеологом “Лианозова”» 288 . Принято считать, что О.Я. Рабин навсегда остался в том месте и времени, где когда-то началось его творчество – я же думаю, что он смог перенестись в те сферы, где место слилось с пространством бытия, а время стало вечностью. Думается, что в этом и заключается залог долгой жизни его искусства.

Оскар Рабин в своей студии у картины «Букет черемухи», созданной в 1999 г. (№ 1230). Фото Алека Д. Эпштейна

Оскар Рабин, «Шурин дом», 1962 г. (№ 125). Коллекция Игоря Цуканова

Оскар Рабин, «Паспорт», версия 1964 г. Частное собрание, США

Оскар Рабин, «Строение №150», 1963 г. Приобретена у художника Эриком Эсториком, продана в 1965 г. В 1965—2012 гг. работа находилась в частном собрании в Великобритании, 27 мая 2012 г. была продана на аукционе MacDougall’s в Лондоне

Оскар Рабин, «Спасибо русскому народу», 2009 г. Собрание художника, Париж

Оскар Рабин, «Скрипка на кладбище», 1969 г. Продано на аукционе 27 ноября 2006 г. Ныне – коллекция Игоря Цуканова

Оскар Рабин, «Три богатыря (татары опять)». Продано на аукционе MacDougall’s в Лондоне 29 ноября 2007 года

Оскар Рабин, «Иисус Христос в пейзаже», 1965 г. (№ 296). Частное собрание

Оскар Рабин, «Композиция с газетой», 1971 г. Продано на аукционе Vladey в Москве 18 марта 2014 г.

Оскар Рабин, «Воспоминание о Лианозово», холст, масло, 2008 г. (№ 1414). Собрание художника, Париж

Оскар Рабин, «Воспоминание о Лианозово», 2009 г. Бумага, смешанная техника. Частное собрание

Оскар Рабин, «Кафе поэта Сапгира», 1962 г. Коллекция Виктора Бондаренко, Москва (работа приобретена на аукционе MacDougall’s в Лондоне 5 июня 2013 г.)

Оскар Рабин, «Пейзаж с коровой», 1974 г. (№ 581). Картина была продана на аукционе 17 апреля 2008 г.

Оскар Рабин, «Отели на rue d’Hauteville», 1979 г. (№ 736). Продано на аукционе Gene Shapiro 29 сентября 2012 г.

Оскар Рабин, «Летящие дома», 1975 г.

Оскар Рабин, «Бегство в Египет», 1977 г. (№ 663). В 1977—2011 гг. – в коллекции Лили Броштайн, Париж; продано на аукционе MacDougall’s в Лондоне 8 июня 2011 г.

Оскар Рабин, «Париж», 1979 г. Частное собрание

Оскар Рабин, «Памяти Саши». Собрание художника

Оскар Рабин, «Пейзаж около Пер-Лашез с розами», 2007 г. (№ 1405). Собрание художника

Оскар Рабин, «Кладбище в Лианозово», 1994 г. Собрание художника