По пути через коридор ей почудился вдруг какой-то странный запах, как будто запахло паленым. Чем ближе к туалету, тем сильнее он становился. Дойдя до конца коридора, она замерла перед приоткрытой дверью. Сквозь щель оттуда доносились невнятные голоса. Маша осторожно отворила дверь. Вдруг чьи-то руки схватили ее и втянули внутрь, дверь сзади захлопнулась. Перед туалетными кабинками толпились девушки. Каждая держала Табиту, кто за руку, кто за ногу, прижимая ее к полу. Верхом на Табите сидела Иза с утюгом в одной руке и сигаретой в другой. Ягодицы Табиты были в ожогах, на них отпечатались треугольные следы раскаленного утюга.

– Что это у вас тут… делается? – спросила оторопевшая Маша.

– Кажется, не так уж трудно понять, – ответила Иза, яростно сверкая глазами. – Вот, учим негритянку. Чтобы знала: за воровство наказывают.

– Ты… ты же изувечишь ее!

Иза пожала плечами:

– Ну и что? Я же не виновата, что эта черномазая не понимает человеческого языка. – Прищурившись, Иза посмотрела на Машу. – А как насчет тебя? – Иза махнула в Машину сторону утюгом. – Ты украла у меня комнату. Что за это полагается?

– Задай ей жару, Иза, – услышала Маша сзади голос одной из девушек и почувствовала толчок в спину.

– Я же не по своей воле, – сказала Маша. – Ты прекрасно знаешь, что я просила Славроса поселить меня в другую комнату и оставить тебе «Свадебные апартаменты».

Иза затянулась сигаретой:

– Но ты ведь там живешь, так что давай плати за постой. Что ты получила вчера от юнцов?

– Тысячу…

– А мне казалось, что больше.

Маша замотала головой:

– Это все, что у них было. Остальное ушло Славросу. Пожалуйста, я отдам тебе.

– Разумеется, отдашь! – Она обратилась к лежащей на полу Табите. – Ты никогда ни за что не платила. Вы, черномазые, думаете, что все должно быть задаром. Воображаете, что можно явиться сюда и отбирать все у нас, у тех, кто вкалывает.

Отшвырнув сигарету, она пристальным взглядом посмотрела на лицо Табиты:

– А ты не такая уж уродка. Ты похожа на куклу, которая была у меня в детстве. Единственную куклу-негритенка на весь Тырговиште [20] . Я любила эту куклу, этот черненький пупсик был моей лучшей игрушкой. Слышишь, Табита? – Иза погладила ее по залитой слезами щеке.

– О…кей! – послышался полузадушенный голос Табиты, так как рот у нее был заткнут трусиками.

– В один прекрасный день я взяла и бросила негритенка в печку. Сама не знаю почему. Я же его очень любила. Просто мне хотелось посмотреть, как это будет. Знаешь, что с ним сделал огонь? – Иза снова затянулась сигаретой и выпустила струю дыма прямо Табите в лицо. – В огне она расплавилась, дорогуша! Щечки и все личико расплавились и растеклись. Мой черненький пупсик сделался совсем гладеньким. Ты никогда не видела ничего глаже, Табита. Никогда. – Иза улыбнулась и стала медленно приближать раскаленный утюг к лицу Табиты.

Табита попыталась вырваться, но три девушки крепко держали ее. Когда между утюгом и лицом осталось несколько миллиметров, Табита зарыдала.

– Прекрати! – закричала Маша.

Остальные девушки обернулись.

Иза вскочила с пола и двинулась на Машу:

– Может быть, я что-то напутала. Может, это был не негритенок? Может, это была белокурая кукла-шлюшка? Такая, вроде тебя. Держите ее!

Две девушки, стоявшие по обе стороны от Маши, схватили ее за локти, Иза уперлась ладонью в Машину грудь и притиснула ее к стенке. Затем она подняла утюг.

– Ты не сделаешь этого, – сказала Маша, охваченная ужасом.

– Ты уверена?

– Если Славрос узнает, что ты нас изувечила так, что мы не можем больше зарабатывать деньги, он повесит на тебя долг. Мой и Табиты. Ты никогда отсюда не выйдешь.

– А может, оно стоит того.

В эту минуту в коридоре послышались шаги, и в следующую секунду в дверь просунулась голова Лулу.

– Сюда поднимается Славрос.

Иза отставила утюг и оттолкнула Машу. Девушки, которые держали Табиту, бросили ее и кинулись вон из туалета. Внезапно Маша осталась одна с лежащей на полу негритянкой, та вытащила изо рта трусики, которые ей засунули вместо кляпа. Оглядевшись, Маша увидела полотенце и обернула им ягодицы и бедра Табиты. Затем помогла ей войти в первую попавшуюся кабинку и закрыла дверцу.

– Ты что так поздно на ногах?

Маша обернулась и увидела перед собой Славроса, вошедшего в сопровождении двух стриженных ежиком телохранителей.

– Мне не спалось. Захотелось в туалет.

– С тобой все в порядке? Болеешь по этой части? – спросил он, указывая на низ ее живота.

Она помотала головой:

– Ничего подобного, я слежу за собой.

Он повел носом и чихнул:

– Чем это тут пахнет?

– Не знаю. Может, паленым волосом? Девушки вечером занимались наращиванием волос, а от этого всегда бывает запах.