Джаррет Махони широко развел руками, словно обнимая толпу.

– Перед вами – жители города Випорта, которые хотят справедливого к ним отношения.

Его слова отозвались одобрительным ропотом.

– Прежде всего мы требуем прекращения захвата кланами наших граждан.

По толпе опять прокатился ропот поддержки, на этот раз более агрессивный.

Мятежник чуть отошел в сторону, указывая на небольшую группу людей, которых держали за руки.

– А это, – сказал он, – наши заложники. Прайд, вы, наверное, узнаете своих техов, их нетрудно распознать по знакам отличия.

Один из техов, оттолкнув своего конвоира, шагнул в круг и крикнул:

– Сэр, я Астех Трион. Я хочу вам сказать – не имейте дела с этими...

Мощным ударом Джаррет Махони нокаутировал его, прежде чем тот успел закончить фразу, и жители Випорта утащили Астеха Триона в толпу.

Джаррет Махони вернулся к заложникам.

– Труа, ты тоже, наверное, узнаешь своих людей из Ком-Гвардии, нашивки можно увидеть издалека.

Мелани мрачно кивнула и повернулась к Эйдену.

– Они гвардейцы, – произнесла она, – и как все преданные члены нашего Ордена Посвященных готовы умереть, если этого потребует долг. Однако, – и теперь она обратилась прямо к толпе, преднамеренно игнорируя ее предводителя, – если Джаррет Махони избрал именно такой способ решения проблемы – бессмысленную резню вместо ритуального жертвоприношения, тем самым он вовлек и вас и нас в неминуемое кровопролитие. Согласитесь сдаться, и я обещаю, что Ком-Гвардия будет вести именно такую политику, какую вы тре...

– Замолчи, женщина! – заорал Джаррет Махони и бросился к ней.

Но она и не думала уступать. Ей даже удалось вставить еще несколько слов до того, как главарь повстанцев со всей силы ударил ее по лицу. Претор пошатнулась, но удержалась и не упала.

Эйдена поразила такая жестокость, и едва предводитель мятежников занес руку для второго удара, он бросился вперед и сгреб его в охапку. Яростно стиснув свои руки на шее Махони, он смотрел, как постепенно багровеет и без того налитое кровью лицо главаря. Вероятно, Прайд просто задушил бы его, но тут на помощь своему предводителю бросились жители Випорта, которые, повиснув у Эйдена на руках, с трудом оттащили его от Джаррета Махони, после чего повалили полковника на землю и принялись избивать ногами, пока сам Махони не приказал им оставить Эйдена в покое.

Напавшие мгновенно подчинились, отступили и смешались с толпой. Махони, протянув руку, помог Эйдену подняться.

– Приношу вам обоим свои извинения, – произнес он. – Здесь у всех нервы на пределе, и я не исключение. Перспектива рабства кого угодно доведет до психоза, к тому же вы, наверное, знаете, что меня ваши подчиненные занесли в списки связанных, поэтому в данном случае я защищаю личные, если хотите, интересы. Теперь ты видишь, полковник, что переговоры бесполезны? С нашей точки зрения переговариваться нам с вами не о чем. Мы требуем освобождения всех ранее захваченных связанных и прекращения дальнейших попыток порабощения. Компромисс невозможен. Да и какой здесь может быть компромисс? Хочешь, чтобы мы согласились на то, что одних рабов вы отпустите, а других оставите у себя? Нет, на такое мы не пойдем, для нас это совершенно неприемлемый вариант. Мы можем добиться мира при помощи переговоров, но только в том случае, если будут приняты наши требования. Ну, как, согласен?

– Я уже сказал тебе, что в любом случае я не могу...

– Тогда переговоры можно считать законченными. Вы собираетесь атаковать?

– В конце концов придется.

– Тогда я хочу, чтобы ты увидел, кого собираешься убивать. Не только заложников, не только взрослых жителей, но и этих...

Махони сделал повелительный жест в сторону толпы, и после того как она расступилась, Эйден увидел детей, собравшихся вокруг агроробота. Они сидели под машиной и наверху, около кабины. В кабине агромеха женщина-водитель, глядя на Джаррета Махони, показала ему большой палец. Здесь были дети всех возрастов – от самых маленьких до подростков. Среди них Эйден разглядел несколько взрослых людей, наверное родителей.

Полковник отвел взгляд, но скорее от неприятия всех этих собранных в кучу детей и их родителей, чем от предполагаемого Махони драматизма сцены. Очередное столкновение с отношениями «дети – родители» привело Эйдена в замешательство. Опять противно засосало под ложечкой. Сейчас эта группа людей вызвала у него целую бурю чувств и заставила полковника думать о явлении, природу которого он никогда не понимал. Связь, по-видимому как-то существовавшая между ребенком и его родителем, тревожила воображение, будоражила ум, но никогда не находила у Эйдена приемлемого объяснения.

– Когда ваши силы атакуют, эти дети умрут первыми. Они сами решили свою судьбу, они умрут свободными. Но позволь мне узнать, так ли необходима гибель тех, кто раньше сражался с вами плечом к плечу, а теперь вынужден лишаться жизни еще до начала боя? – спросил Джаррет Махони.

Эйден не знал ответа. Более того, он не хотел размышлять над этой проблемой.

– Мы достаточно серьезны, Прайд. И позволь мне уверить тебя в этом, – продолжил главарь мятежников.

Махони сделал жест в ту часть толпы, где находились заложники, и оттуда вытолкнули Астеха Триона. Предводитель повстанцев медленно подошел к краю круга. Кто-то протянул ему маленький лазерный пистолет, и Махони, приставив дуло к затылку Астеха Триона, в следующее же мгновение нажал на курок. Грянул короткий выстрел, и Астех, бывший ненамного взрослее самого старшего из сгрудившихся у агроробота детей, повалился мертвым на землю.

– Это убедило тебя, полковник?

Эйден с трудом сдерживал себя, чтобы опять не броситься на главаря мятежников.

– Нет смысла в продолжении всего этого. Переговоры окончены. Проводи нас обратно до городских ворот.

Джаррет Махони засмеялся.

– И ты думаешь, что я позволю вам уйти? Ни за что, ведь теперь у меня в заложниках находятся главнокомандующий оккупационными силами и представитель Ком-Гвардии.

Эйден рванулся вперед, но мятежники схватили его за руки и удержали.