Выслушав Закира, Жора распорядился по телефону, чтобы какие-то парни устроили у могилы засаду. Потом на Закира надели наручники, а Жора уехал. Так Закир и сидел на полу, прицепленный наручниками к батарее, пока в дверь не позвонил Варнаков.

– Они обещали, что не нанесут тебе вреда, Равиль, – сказал Закир. – Сказали, что ты им нужен живой. У меня не хватило духу молчать.

– И правильно, – ответил Нагаев. – Ничто не стоит жизни твоего ребенка.

– Может, не надо тащить Закира в Тальменку? – спросил Колян. – Это только осложняет для него ситуацию. Высадим где-нибудь на автобусной остановке, пусть доберется до Новосибирска и заляжет на дно. Закир, у тебя есть знакомые в Новосибирске?

– Есть. Настоящие мусульмане есть везде. Но я не поеду в Новосибирск.

– Почему? В Искитим тебе сейчас возвращаться нельзя.

– Я пойду с вами в Зону.

С минуту все молчали.

– Ты уверен, что поступаешь верно? – наконец спросил Варнаков.

– Так угодно Аллаху. Аллах велик, и он поможет мне.

Колян обернулся и посмотрел в лицо Закиру. Потом перевел взгляд на Нагаева.

– Если он так решил, то лучше не спорить, – ответил на молчаливый вопрос старик.

– Ладно, – сказал Колян. – Мне в общем-то до лампочки. Вполне вероятно, что нам понадобится лишний ствол. Ты умеешь стрелять?

– Приходилось.

– Тогда договорились. А то я опасался, что тебе религия не позволяет.

Глаза Закира тускло блеснули. Но он ничего не сказал. Провел ладонью по лицу и отвернулся к окошку.

– Я тоже не возражаю, – с важным видом произнес Стеблов. – Лишь бы в пути не ныл.

– Это Закир-то? – Нагаев усмехнулся. – Еще посмотреть надо, кто первым заноет.

– На меня намекаете? – Михаил хмыкнул. – Понимаю. С муляжами я опростоволосился. Но я исправлюсь.

Дальше ехали молча.

Уже около Тальменки Нагаев предупредил:

– Мы сейчас заедем в один дом, я там переговорю с одним человеком. Это не Лукич, тот живет на хуторе в километре от поселка. Вы подождете меня в машине.

– Очередные секреты? – спросил Стеблов.

– Очередные.

Нагаев вышел из дома минут через двадцать. Сев в машину, сказал:

– Теперь я относительно спокоен. Едем к Лукичу…

Участок Лукича скрывался за двухметровым забором из толстых досок. Но лишь с одной стороны. С другой стороны граница участка проходила прямо по пологому берегу Тальменки. Тальменка – речка короткая и узкая, но в этом месте до противоположного берега было около сотни метров.

Лукич заложил хутор в начале девяностых в самом устье реки у впадения ее в Бердь. В обстановке тогдашнего беспредела договорился с председателем поселкового совета и отхватил себе участок в пятьдесят соток. Возвел кирпичный дом, коровник и конюшню, теплицы. В общем, все, как у порядочного куркуля. Но затем Лукич угодил за решетку. Пока отбывал срок, ушла из дома, выйдя замуж, дочь. Хозяйство начало хиреть. Потом сын, окончивший Новосибирский университет, нашел работу в Искитиме и перебрался туда с молодой женой. А тут еще жена Лукича умерла.

После этого Лукич живность распродал, оставив лишь старого жеребца и двух овчарок. Промышлял, в основном, браконьерством и мелкой контрабандой артефактами. После Скачка вернулся к активному сталкерству. А как не вернуться, когда хабар, считай, под боком валяется – только руку протяни.

До недавнего времени Лукича периодически навещал сын, живший с семьей в Искитиме. Но в начале июня он погиб в Зоне.

Они сигналили у ворот минут десять. За оградой заливались в лае собаки, но хозяин не торопился встречать гостей. Нагаев вылез из машины и стоял у калитки, когда она, наконец, приоткрылась, и в щель бочком протиснулся Лукич. Он оказался высоким и худым мужиком с седой, напоминающей козлиную бородкой. Грязная клетчатая рубаха с закатанными рукавами; выцветшие, местами продранные джинсы, заправленные в резиновые полусапоги; в зубах – почти догоревшая сигарета без фильтра. В общем – обычный фермер, мирный хозяин подворья, у которого забот полон рот с утра до вечера. И лишь три глубоких шрама, рассекавших лоб от козырька бейсболки до самых бровей, наводили на некоторые сомнения: а так ли уж прост и обычен этот «мирный хозяин»?

– Здорово, Лукич! – сказал Нагаев. – А мы тут к тебе без предупреждения. Примешь?

Лукич выбросил окурок, снял замызганную бейсболку и провел ладонью по голове, стирая пот. Череп у него был овальный, похожий на верхушку огромного яйца, абсолютно лысый и весь изборожден шрамами разной длины и глубины – словно кожа в этом месте когда-то по непонятным причинам потрескалась или была иссечена мелкими осколками.

– Я в конюшне робил. Ну здорово, – он пожал Нагаеву руку. – Отдохнуть абы как?

– Абы как. По делу мы.

Лукич покосился на «Ниву», где сидела остальная компания.

– Сейчас псов загоню и ворота открою.

После того как машину поставили во дворе, Нагаев и Лукич сразу уединились в беседке и завели обстоятельный разговор. Закир, потоптавшись вокруг машины, поплелся в сторону конюшни. А Колян и Стеблов решили осмотреть участок.

– Капитально мужик обустраивался, – не без зависти произнес Михаил. – Смотри, гараж какой здоровенный. На две машины, не меньше. И дом на целую цыганскую семью. Да, человек предполагает… смотри, две спутниковые тарелки.