Шрифт:
– О, нет, нисколько! – прощебетала мисс Пирс.
– Послушайте, мистер Пуаро, в чем смысл…
– Пожалуйста, будьте так добры и выполните мою просьбу, мадам.
Леди Уэстхолм пожала плечами и с неохотой стала перечислять:
– На мисс Пирс хлопчатобумажное платье в коричневую и белую полоску и суданский пояс из красной, синей и бежевой кожи. На ногах бежевые шелковые чулки и лакированные коричневые туфли с завязками. На левом чулке спущена петля. На шее у нее ожерелье из сердолика и ярко-синие бусы… на платье перламутровая брошь в форме бабочки. На среднем пальце правой руки перстень в виде скарабея. На голове широкополая шляпа с двойной тульей из розового и коричневого фетра.
Она сделала паузу, абсолютно уверенная в себе, потом сухо спросила:
– Что-нибудь еще?
Пуаро широко развел руками:
– Я в восхищении, мадам. Вы необыкновенно наблюдательны.
– Я редко упускаю детали.
Леди Уэстхолм встала, слегка наклонила голову и вышла из комнаты. Мисс Пирс последовала за ней, печально разглядывая свою левую ногу. Пуаро остановил ее:
– Одну секунду, мадемуазель, будьте так добры…
– Да? – мисс Пирс подняла голову, и по ее лицу пробежала тень тревоги.
Пуаро доверительно склонился к ней:
– Видите тот букет полевых цветов на столе?
– Да, – ответила мисс Пирс, удивленно глядя на него.
– А вы заметили, как я нюхал эти цветы?
– Ну… право… нет… не могу сказать.
– Но вы помните, что я чихал?
– О, да, это я помню!
– Впрочем… неважно. Понимаете, мне стало интересно, не вызывают ли эти цветы сенную лихорадку… Неважно!
– Сенную лихорадку? – воскликнула мисс Пирс. – Помню, одна моя кузина прямо мучилась от нее! Она всегда говорила, что если каждый день прыскать в нос раствором борной…
Пуаро не без труда отделался от рецепта кузины и от самой мисс Пирс. Закрыв дверь, он вернулся в комнату, удивленно вскинул брови и пробормотал:
– Но я не чихал, в том-то все и дело. Я не чихал.
Глава 6
Леннокс Бойнтон вошел в комнату быстрой, уверенной походкой. Будь тут доктор Жерар, он удивился бы перемене, произошедшей с этим человеком. Апатия исчезла. Он держался бодро, хотя явно нервничал. Его взгляд беспокойно перебегал от одного предмета к другому.
– Доброе утро, мистер Бойнтон. – Пуаро встал и церемонно поклонился. Леннокс ответил неловким поклоном. – Я очень вам благодарен, что вы согласились со мной поговорить.
Ответ Леннокса прозвучал неуверенно:
– Э-э… полковник Карбери сказал, что так надо… посоветовал… ссылался на формальности…
– Садитесь, пожалуйста, мистер Бойнтон.
Леннокс сел на стул, недавно освобожденный леди Уэстхолм.
Пуаро продолжил непринужденным тоном:
– Боюсь, это стало для вас сильным потрясением.
– Да, конечно. Хотя нет, наверное, нет… Мы всегда знали, что у мамы слабое сердце.
– Но разве разумно, учитывая данное обстоятельство, позволить ей такое утомительное путешествие?
Леннокс Бойнтон вскинул голову.
– Моя мать, мистер… э-э… Пуаро, – с печальным достоинством ответил он, – сама принимала решения. И если она что-то задумала, спорить с ней было бесполезно.
Произнеся эти слова, он сделал глубокий вдох, лицо его внезапно побледнело.
– Мне хорошо известно, – согласился Пуаро, – что пожилые дамы иногда бывают упрямы.
– Чего вы добиваетесь? – раздраженно спросил Леннокс. – Я хочу знать. Почему вдруг потребовались все эти формальности?
– Возможно, вы не в курсе, мистер Бойнтон, что в случае внезапной и необъяснимой смерти формальности необходимы.
– Как это «необъяснимой»? – Голос Леннокса прозвучал резко.
Пуаро пожал плечами:
– Всегда возникает следующий вопрос: смерть произошла от естественных причин… или это самоубийство?
– Самоубийство? – Леннокс удивленно посмотрел на него.
– Конечно, вам лучше знать, могло ли такое случиться, – непринужденно ответил Пуаро. – Естественно, полковник Карбери в некотором затруднении. Ему нужно решить, проводить ли расследование… аутопсию… и все остальное. Поскольку я оказался под рукой и у меня большой опыт в подобных делах, он предложил мне провести несколько бесед и дать ему соответствующие рекомендации. Естественно, ему не хотелось бы причинять вам неудобства – по возможности.
– Я телеграфирую консулу в Иерусалим, – раздраженно сказал Леннокс Бойнтон.