Думаешь, метили именно в тебя? То есть, это на тебя покушение было? Может, это был кто-то из врагов…,

кошусь на Лилу. — Может, произошла ошибка?

Номера были правительственные,

говорит мама. — Я-то не заметила, а вот Ларс, разумеется, да. Поразительная сноровка.

Правительственные номера. Паттон. Неудивительно, что Захаров рвет и мечет.

Но почему ты мне сразу не позвонила? Или Баррону? Кому-то из нас. Хотя бы деду, черт возьми. Мам, ведь ты ранена.

Мама склоняет голову набок и улыбается Лиле:

Не могла бы ты на минутку оставить нас вдвоем?

Конечно,

отвечает Лила. — Разумеется. — Она выходит и закрывает за собой дверь.

Мама притягивает меня к себе. Перчаток на ней нет, и ее ногти впиваются в кожу на моем горле.

Какого черта вы с братом затеяли? Зачем с федералами якшаетесь? — Шипит она, тихо и злобно.

Отшатываюсь; шея ноет.

Я вас не такими воспитывала,

говорит мама. — Более умными. Вы же знаете, что с вами сделают, если выяснят, кто вы? Будут использовать против других мастеров. Будут пользоваться вами. Против вашего деда. Против всех, кого вы любите. И Баррон — этот мальчишка считает, будто может выкрутиться откуда угодно, если ты втянул его в такие дела, он увязнет в них с головой. Власти ссылали нас в лагеря. И сделают это снова, как только найдут для этого законные основания.

В ушах у меня неприятно звенят слова Лилы о том, что Даника слишком умна, чтобы связываться с Барроном. Наверное, мы все в одних вещах умники, а в других — полные идиоты. Но федеральное правительство — это вам не плохой бойфренд. Если мама узнает, что оно от меня требует, то, пожалуй, изменит мнение о нем. Глядя на нее, бледную и яростную, зарывшуюся в кучу одеял, я как никогда раньше полон решимости избавиться наконец от Паттона.

Баррон способен о себе позаботиться.

То есть ты это не отрицаешь,

говорит мама.

А что плохого в том, чтобы стремиться наладить свою жизнь?

Мама смеется:

Увидишь, как она наладилась, когда тебя прихватит за задницу.

Кошусь на дверь:

А Лила… она знает?

Никто не знает,

говорит мама. — Подозревают только. Потому я и не хотела тебе сообщать об этом небольшом происшествии. Не хотела, чтобы ты приходил сюда — ты или твой брат. Здесь небезопасно. Один парень тут говорил, будто ты связан с какими-то агентами.

Ладно,

говорю я. — Мне пора. Рад, что ты в порядке. Да, я был в ювелирной лавке. Оказалось, путь тупиковый, но одну вещь все-таки узнал. Папа заказал две подделки. И, кстати, мне бы очень помогло, если бы ты сразу сказала, что это именно он встречался с Бобом.

Две? Но зачем ему делать…,

мама не договаривает — кажется, сама находит очевидный ответ. Ее обманул собственный муж. — Фил ни за что бы так не поступил. Никогда. Твой отец не был жадным. Он даже не хотел продавать камень. Бриллиант был нужен в качестве страховки на тот случай, если нам понадобятся деньги. Наш пенсионный фонд, если можно так выразиться.

Пожимаю плечами:

Может, он разозлился из-за твоей измены. Может, решил, что ты недостойна ничего хорошего.

Мама снова смеется, на сей раз совершенно беззлобно. На миг она становится похожа на саму себя.

Ты никогда не слышал о обольщении в корыстных целях, Кассель? Думаешь, твой отец ничего не знал?

При помощи обольщения в корыстных целях мама зарабатывала на хлеб с маслом с тех самых пор, как умер отец. Найти мужика побогаче. Наложить на него чары, чтобы он влюбился. Забрать его денежки. Из-за одного не слишком удачного мошенничества мама даже сидела в тюрьме, хотя все обвинения с нее были сняты после апелляции. Даже не думал, что она занималась подобными вещами и при жизни отца.

Смотрю на нее, открыв рот. — Так что, папа знал про вас с Захаровым?

Мама фыркает:

Ты такой наивный, Кассель. Ну конечно, знал. И потом, мы же заполучили камень, правда?

Ну да,

пытаюсь избавиться от мыслей о том, что сделала мама. — Так что же отец собирался с ним сделать?

Не знаю,

ее взгляд скользит мимо меня; она созерцает трещинки на отштукатуренной стене. — Наверное, у каждого мужчины есть свои секреты.

Бросаю на нее долгий взгляд.

Только не очень много,

улыбается она. — Ладно, иди, поцелуй мамочку.

Когда я выхожу из комнаты, Лила ждет в коридоре. Она стоит, прислонившись к стене, напоминая модернистскую картину, которая стоит больше чем дом моей матери со всем его содержимым. Руки Лилы сложены на груди.

Достаю телефон и делаю вид, будто переписываю с визитки, которую дал мне врач, его телефон. Там написан просто номер, без имени, поэтому называю контакт «Д-р Доктор».

Надо было тебе сказать,