А женщины любят героев! Теперь я точно это знаю! Мы плюхнулись на поле в Кейданах, и я зарулил в 'свой' капонир. Развернулся прямо перед ним. Еще не успел отстегнуться и нас заталкивали назад под сеть, как Ксюха выскочила на крыло, открыла мой фонарь и сунула мне в руку осколок, который срикошетировал от пулемета и упал ей на колени. И начала меня целовать. Видимо, перепугалась. Я встал и поцеловал ее по-настоящему. И она ответила. Мы так и стояли на виду у всех, а все аплодировали. Мудаки! Страху, и я, и она, мы натерпелись! Сто метров это не дистанция! Потом она зарделась, вырвалась, и закричала: 'Больше двадцати бомберов за вылет, и два 'Мессера'! Я ЕГО ЛЮБЛЮ! УРА!!!' Большая часть людей тоже начала орать 'ура', и лишь пожилые, видавшие виды, механики понимали наше состояние. И не сильно верили в случившееся. Я ничего не видел, но сзади сели мои ребята, которые гурьбой бежали к моему самолету. Что-то переспросив, они принялись кричать 'ура', и, только Мирошкин стоял и улыбался. Потерь не было! И аэродром мы отстояли! Я спрыгнул с крыла и протянул руки Ксюше. Она буквально упала мне в руки, и пришлось звать доктора.

– Перенапряжение!
– констатировал он. У меня ноги тоже подкашивались. Ксюху положили на носилки, а мне дали посидеть у колеса самолета. Полет окончен! Все - живы!

Ну, а насчет остального... Вечером мне дали окончательный ответ: 'Да, я тебя люблю. Я - согласна. Поссовет через речку. И у нас все будет хорошо!' Я взглянул на хронометр на руке: 20.45.

– У тебя платье есть?

– Какое и ЗАЧЕМ?

– Свадебное! Я - щаз!

Бегу в 'Слизняк'. Бургомистра, то есть Председателя Поссовета, в одном лице, нет. Говорят, что плохо себя чувствует, и дома сидит. Ну, не дома, а на гауптвахте, не фиг общаться, с кем не следует, плюс ключи от сейфа с печатями у него изъяли. Короткий визит к Евсееву:

– Ты че, с дуба рухнул?

– Ну, товарищ лейтенант ГБ, наверное! Но, моя невеста требует, чтобы все было оформлено по всем законам. А если ждать перевыборов, то я помру холостым.

– Ты? Точно! Кто невеста?

– Дочь коменданта Ковенской погранкомендатуры.

– Ксюша?

– Она.

– Дежурный! Открой пятую! И арестованного ко мне!

Нас 'повенчали'. Но на этом мои приключения не кончились! Пришлось гнать Колю Мальцева за матерью и отцом невесты на 'шторьхе', потом выслушивать то, что они нам пожелали. В общем, полковник Сергей Голубев сказал самую мудрую фразу:

– Я женился на Алевтине на третий раз, как ее увидел. И ничего, на других баб не тянуло.

– Примерно то же самое мне отец рассказывал.

– Время сложное, Серега. А она - стрелок.

В общем, пока я бегал и извлекал 'бургомистра' с 'губы', дружный коллектив ДКС-5, в котором мы проживали в тот момент, под чутким руководством сержанта ГБ Голубевой и жены батальонного комиссара Ефросиньи Андреевны, отправили в Ковно Колю Мальцева за 'родителями невесты', благо, что тут всего 45 км, остальные обитатели 'ограбили' весь 'слизняк', выносили из комнат и сдвигали столы на втором этаже общаги с коридорной системой: 'на 38 комнаток всего одна уборная', их было, правда, две, и две больших умывальных. Душа не было, вернее, был летний, во дворе. Посланы гонцы в столовую за харчем, в четырех печках запекались курицы, немногочисленные еще не уехавшие жены всех летчиков всего полка потянулись к ДКС-5 со своими припасами, все равно их девать некуда, только бросить. Из Даукши начали подтягиваться 'знакомые' девушки летчиков, тоже не с пустыми руками. Запахло чесноком и приправами на твороге. Появились музыканты с пейсами, которые не могли пропустить бесплатную выпивку. Подключился Мамушкин, который выдал 'наркомовскую водку', которую задолжал эскадрилье, и за 'сбитые', тоже, в общий котел выставил. Я появился вместе с Евсеевым и 'бургомистром', в момент, когда нас уже 'устали' ждать, и начали разогреваться перед процедурой. Невеста, как положено, была бледна и взволнована. Платье ей ушили крупными стежками чье-то свадебное. Была даже фата. Под 'Мы рождены, чтоб сказку сделать былью', которую подхватили все, процессия двинулась через плотину к бывшей мэрии, теперь поссовету. На крыльце дома нас спросили о нашем согласии на добровольное заключение под стражу, на что мы оба согласились, а потом все закричали 'Горько'. Невеста запустила свой букет: На кого бог пошлет, и мы вернулись к праздничному столу. Уже пошли разговоры: 'Ты меня уважаешь?', когда дневальный внизу прокричал 'Смирно!'. Мамушкин тут же навострил уши, поднялся, схватил чью-то пилотку и побежал вниз. Вслед за ним побежал и Мирошкин. Меня, само собой, не отпустили, а попытку подняться блокировали очередным 'Горько'. Полковник Голубев, само собой, был уже внизу.

Какие гости! Сам Представитель Ставки Главнокомандования, и с ним ЧВС фронта корпусной комиссар Диброва с группой товарищей. Очень самоуверенные летчики побежали за дополнительными стульями и посудой. Разноса не последовало, более того, штрафную все накатили. Закусили. Проникновенную речь толкнул товарищ Мехлис и лично сказал, что ему 'Горько'. Свадьбу не испортили, а вот брачную ночь, просто в ноль раскатали.

Минут через двадцать ко мне подошел старший майор ГБ и, на ухо, мне сказал, чтобы я вместе со всеми выходил для разговора. Попробуйте не послушаться генерала КГБ! Само собой, прошептал на ушко невесте, что я скоро, ее 'угу' было наполнено такой печалью, она-то понимала, что неизвестно, когда я вернусь, и вернусь ли вообще в ближайшие дни. Надев пилотку, спускаюсь вместе с начальством. Мехлис быстрым шагом идет в сторону штаба, в машину не сел, хотя они завелись и едут за нами.

– Лейтенант, Вам утром надо быть в Москве. Ваш опыт следует немедленно передать в войска, сделать это можно только там.

– Что передавать, товарищ армейский комиссар 1-го ранга?

– Что-что!!! Как сбивать двадцать шесть самолетов за два дня.

– На чем?

– Как на чем? На 'Ил-2'!

– А я на нем не летаю. На нем это невозможно выполнить.

– Не понял!!!

– Я летаю на полевой переделке самолета ЦКБ-57 под самолет ЦКБ-55. Таких машин в мире всего две, и они обе у нас в эскадрилье.

– Так, а почему мне об этом никто не доложил? Летчик, на 'Ил-2', сбил за два дня 26 самолетов противника! Что за херню мне передают!
– он шумел минут двадцать и обещал всех отдать под суд военного трибунала, меня в том числе. В конце концов успокоился и произнес:

– Что за машина, и почему возникла путаница.

– Эта машина имеет схожие очертания с 'Ил-2', это ее прототип, но, корпус у нее от другого самолета, который в серию не пошел: ЦКБ-55 - прототип двухместного штурмовика Ильюшина. На который и существовало государственное задание. Но, из-за того, что двигатель АМ-35 не развивал достаточной мощности, а двигатель АМ-38 не прошел к тому времени заводских и государственных испытаний, этот самолет не мог развить скорость, прописанную в техзадании. Требовалось либо уменьшить бомбовую нагрузку, либо снять стрелка и его вооружение. Просто сняв стрелка и его вооружение не получилось. Этот самолет имеет меньшую, на 15 км/час скорость, чем в техзадании. Тогда, инициативным порядком, КБ Ильюшина 'режет' бронекапсулу, и делает его полностью одноместным. Забронирован только двигатель спереди, с боков и снизу, и бронеспинку переместили сразу за летчика. Вместо стрелка воткнули бензобак, и 'влезли' по дальности. Сумели сдать такую машину и запустить ее в серию. У нас две машины имеют корпус и бронекапсулу необрезанную. Бензобак мы удалили, восстановили кабину стрелка, и поставили туда пулемет. Можем пройти в ПАРМ и посмотреть. Машина получила сотню пробоин и большое количество пуль срикошетировало от брони. Но, эти повреждения незначительны для нее, и мы свободно дошли, несмотря на потерю части горючего и сели на основном аэродроме.

– Так, минуту, но, ту же операцию мог выполнить и одноместный самолет.

– Нас еще на подходах ко второй девятке атаковало прикрытие: два 'мессершмитта-109-ф'. Один был сбит стрелком, вы ее видели, это моя жена, это она мне жизнь подарила, вот я и стал ее мужем, а второго сбил я, когда он проскочил подо мной. После этого мы разделались со второй и частью третьей девятки. Могли сбить и четвертую, но ребята упросили ее им оставить. В общем, товарищ армейский комиссар, рекламировать пока нечего. Контейнерные бомбы, которые мы применяем, изготавливаются кустарно. Взрыватель у них стандартный УЗРГ, который имеет малую задержку, и взрыв происходит, когда самолет находится в зоне поражения осколками самой гранаты. Конструкция бомбы передана мной в наркомат вооружений еще в ноябре, но воз и ныне там. Так что, никуда я не полечу, а буду показывать свои цирковые номера здесь, под куполом литовского цирка. Немцы, слева от Ковно, подходят к Неману, нужно бить мосты там. Кроме этих самолетов, выполнить торпедную атаку наплавного моста никто не может.