– А танки чем бьете?

– Тоже контейнерными несерийными бомбами с гранатами РПГ-40. По ним замечаний нет, только их достать трудно.

– Да, задал ты задачку, лейтенант.
– задумчиво сказал Мехлис, сдвигая кожаную фуражку на затылок и почесывая себе лоб.

– Товарищ Мехлис, разрешите вопрос?
– с сильным акцентом сказал тот самый старший майор ГБ. Мехлис мотнул головой разрешая.

– Аткуда Ви, таварищ Шкирятов, так харашо знаете, что дэлалось в КБ таварища Илиюшина? Эта сэкрэтные свэдэния.

– Эти машины я испытывал на практике в ЛИС 18-го завода в Воронеже. В документах четырех из пяти первых машин в полку стоят мои подписи под военной приемкой.

– Могу подтвердить это!
– сказал Мамушкин.

– И я. Это я разрешил переделку машин в двухместный вариант, когда узнал о нем.
– не побоялся ответственности батальонный комиссар Мирошкин.
– И я сам летаю на такой машине, со стрелком и полной бронекапсулой. Машина - очень хорошая, а то, что радиус меньше, так мы далеко не летаем, и лейтенант Шкирятов уже изготовил дополнительные баки для них. У него - много предложений по использованию и боевому применению машины. Очень эффективных предложений.

– Вы в состоянии командовать этой эскадрильей, если товарищ Шкирятов ненадолго уедет? Я имею в виду немецкие переправы?

– Сам я бросал торпеды, в мае, в море. И один раз в реке, но, неудачно. Но можно попробовать противотанковыми кассетами их достать. Как считаешь, Сергей?

– Трудно сказать, щелей там много, если попадет в трюм, то толк будет, а взрыв сверху может перебить троса. Торпедой надежнее, но много сложнее. Там крыло нужно, и устройство, которое освободит торпеду от него. Его нет пока. Так что, бомбами и кассетами придется бить.

– Тогда так и решим. Вы, товарищ Шкирятов, летите в Москву.

– Есть смысл лететь на моем самолете. На пальцах объяснять очень сложно.

– Он же в ремонте, когда он будет готов?

– Обещали, что завтра.

– Товарищ Мамушкин, выделите необходимое количество людей для его ремонта.

– Даже если собрать вместе 9 беременных баб... Есть, товарищ армейский комиссар.

– Что вы хотели этим сказать?

– Клей АК-88 имеет строго регламентированное время сушки, товарищ армейский комиссар.
– 'А наш Наумыч - орел! Не смотри, что мелкий. Впрочем, мал клоп, да вонюч.'

– Так, все вон! Лейтенант, останься.
– Кроме меня, остался и старший майор, он, видимо, не все. Мехлис достал бумагу, золотой 'Паркер', и начал писать что-то на листе хорошей бумаги. Я сидел и помалкивал, потом мне надоело, я сказал:

– Может я пойду, там меня невеста ждет...

– Нэ нэвэста, а жена, она уже ныкуда нэ дэнэтся!
– и сам рассмеялся своей шутке майор. Ухмыльнулся и Мехлис.

– Я пишу товарищу Сталину, вы можете потребоваться, чтобы я ничего не перепутал. Я - не специалист в авиации.

Писал он долго, несколько раз, действительно, спрашивал о тонких вопросах, уже рассвело, но он продолжал писать. Судя по всему, он писал не только обо мне и авиации. Затем запечатал конверт и передал его майору. Тот вытащил какую-то тетрадь, и записал туда что-то, достал ленту, и еще раз проклеил конверт, зажег маленькую спиртовку, накапал сургуч. Мехлис подошел к столу, где колдовал майор и прислонил свою печать. Майор прислонил к пакету какие-то штампы. Вытащил из портфеля бутылку с КС, проверил крепление ампулы, обернул пакет вокруг бутылки. Достал еще пакет, и упаковал все сооружение в него. Опять полез в портфель и достал оттуда фельдъегерскую сумку. Уложил и скрепил своими печатями закрытые замки. Ключи от нее сунул себе в карман. А Мехлис переспросил имя отчество и номер командирского удостоверения личности. Заполнил бумажку и передал ее мне.

– Это пропуск в Кремль, с пометкой 'лично в руки'. У секретаря Сталина вскроют пакет, сам пакет передадите лично, и ожидайте в Приемной ответ. Все понятно? Пакет - особой важности, так что, до вылета будете оставаться здесь, под охраной.

– За женой моей надо послать.

– Это еще зачем?

– Она - стрелок-радист моего самолета.
– Мехлис усмехнулся.

– Сплошная семейственность. Пусть поспит, но я распоряжусь, чтобы не препятствовали члену экипажа.

– А завтрак? И все прочее?

– С бытом? С бытом вопрос решаемый, фельдслужба поможет, но, только с сопровождением. До свидания, товарищ Шкирятов. Рад был познакомиться с таким знаменитым летчиком.

Я обернулся направо и налево, за спиной никого не было. Мехлис понял мою шутку.

– Все впереди, а начало, начало - прекрасное, особенно на фоне событий. Жаль, что не смогу вылететь с Вами. Дела, и не очень радостные.

Я пристроился на стульях, и малость придавил. Брачная ночь закончилась, не начавшись, затем около половины одиннадцатого принесли новенькую форму, с лейтенантскими петлицами, попросили передать удостоверение личности. Вместе с формой принесли шикарнейший черный кожаный реглан. Летом это, конечно, излишество, но такими регланами могли похвастаться только очень старые летчики. Он был новый, где-то висел на плечиках, но петлицы аккуратно пристеганы именно лейтенантские. Не иначе Наумыч распорядился. Их уже пару лет не выпускают. Новенькие, надраенные до зеркального блеска хромовые сапоги, и все моего размера. Гимнастерка даже ушитая. Вспоминаю, что Ефросинья Андреевна - начальник швейной мастерской. В общем, полк своих не бросает, и хочет утереть нос 'масковским'. Затем прибыл штурман полка, и передал мне полетную карту с нанесенной обстановкой на двух участках фронта. На карте пометка '001', пришлось расписаться в получении.