– Мне необходимо подумать и переговорить с вами, Виктор Борисович, - ответила она.

– Господа генералы, вас сейчас угостят хорошим коньячком, а мы пока переговорим с Ниной в верхней гостиной. Ее решения придется подождать.

Они поднялись наверх, Нина заговорила первой:

– Мне было приятно с вами, Виктор Борисович, но я не люблю вас, как о том говорила под гипнозом. Но с ними я не поеду, там каждый полковник или генерал тем более желает иметь меня, как последнюю шлюху. Если вы поможете мне уйти в отставку, то я останусь с вами, а дальше время покажет. Возможно мы разбежимся. Возможно появятся чувства - я не знаю. Главное для меня сейчас - это уволиться из органов. Это все, что я хотела сказать.

– Больше всего на свете я ценю искренность, Нина. И в свою очередь не обещаю, что вы будете у меня единственной женщиной, хотя от вас бы хотелось, чтобы вы были только моей. Такова суть мужиков и тем более богатых. Если вас все устраивает - пойдемте вниз.

– Что ж, тоже честно и прямо. Пойдемте.

Генералы не притронулись к предложенному коньяку и ждали ответа.

– Нина остается со мной и сейчас напишет рапорт на увольнение. Полагаю, что этот вопрос решится скоро, тем более, что вам придется уволить и Васина, этого любителя женских тел с использованием своего служебного положения. Несколько дней назад он заразился СПИДом. Бог ему в этом судья. Когда Игорь Андреевич будет готов - я слетаю в Эмираты и конечно один. Такую женщину, как Нина, на Восток возить не стоит, дебил ваш Васин, если не понимал этого. Всего доброго, господа, - он протянул Любомирову рапорт Нины.

Оставшись с ней, он налил коньяк.

– Выпьешь со мной?

– С удовольствием, слишком много информации. Так она перевариться легче.

Нина несколькими глотками выпила содержимое бокала. Виктор налил снова.

– Скажи, я не помню своего задания, мне стерли память? Зачем-то же меня к тебе подвели, тем более так сложно? Но все равно вам спасибо, Виктор, действительно могла сдохнуть на кладбище.

– Нет, ничего тебе не стирали из памяти. Весь расчет полковника Васина строился на том, что один мой не очень знакомый человек, увидев тебя, постарается выкупить такую красавицу, как ты. Он посчитал, что я соглашусь продать тебя за несколько десятков миллионов долларов. Этот человек действительно мог дать такую сумму. А когда в Москве узнали, что я даже не собираюсь брать тебя с собой, а продавать тем более, то прилетели сюда. Все остальное ты знаешь.

– Этот знакомый - арабский шейх, торгующий оружием? Я должна была с ним спать и сливать Васину информацию? Он совсем с головой не дружит? Я помню, он говорил мне об этом шейхе и предлагал работу секретарем, но я же не совсем дура и понимала, о чем идет речь. Я отказалась сразу.

– Ты отказалась, а он доложил наверх, что согласна. В спецлаборатории тебе промыли мозги и подвели ко мне. Я продаю меха этому шейху, ты могла попасть к нему через меня. Васин бы получил генерала. Отсутствие от тебя информации ничего бы уже изменить не могло. Для него, естественно, для его звания. Но Васин не рассчитал, что я откажусь. И хватит об этом, Нина, забудем.

– Сука этот Васин... хорошо, Виктор, спасибо вам и забудем.

Она выпила второй бокал коньяка и захмелела. Взяла его за руку и потянула на второй этаж.

– Хочу познать тебя не зомбированной, а по-настоящему...

Генералы возвращались в управление. Любомиров конкретно находился в информационном шоке и не понимал откуда Иллюзионист мог знать всю информацию по секретному делу.

– Откуда он мог знать про нас с тобой и про дело? Откуда?
– спрашивал Любомиров коллегу, - он ясновидящий или второй Вольф Мессинг? Нет - даже лучше.

– Не зря его называют человеком-легендой и обмануть его невозможно. Я уже говорил об этом, теперь вы убедились сами, - ответил Калашников.

– Но девочка-то как хороша собой!
– облизнулся Любомиров.

Калашников ничего не ответил. Он понимал прекрасно, что Любомиров бы ее никому не отдал, спрятал и имел, когда хотел. Все разговоры о порядочности не для ее красоты. Это хорошо, что пришелец обломился... девочка достойна Иллюзиониста своей красотой, а не "песочных" генералов из главка. Единственный, кто остался доволен сложившейся ситуацией, так это начальник местного УФСБ. Его версия подтвердилась, с ним теперь будут считаться, и Мальвина не досталась московским пердунам с лампасами.

Секс понравился Нине даже больше, чем она ожидала и ее тянуло к этому мужчине. Впервые в жизни она получила удовольствие по собственному желанию. Просто ее имели раньше за деньги или по служебному положению, а здесь она пригласила мужчину в кровать сама. Она чувствовала себя свободной и независимой, от этого, видимо, обострялись ощущения. Не дав отдохнуть, она снова хотела его и целовала живот, опускаясь все ниже. Потом села сверху и двигалась до неистовства и крика. Упала ему на грудь и не шевелилась несколько минут, моля Бога лишь о том, чтобы он не вышел из нее прямо сейчас. Приятно было ощущать в себе пусть и ослабевшего мальчика.

Она откинулась в изнеможении и прикрыла веки. Говорить ни о чем не хотелось. Нина задремала в сладостном ощущении. Она не знала сколько прошло времени, почувствовав, что он взял ее грудь в руки и стал ласкать язычком соски, улыбалась, не открывая глаз. Виктор целовал ее живот, и она задрожала всем телом, хватая его мышцы спины подушечками пальцев, стараясь не впиваться ногтями в кожу. Теперь он был на ней сверху, и она постанывала в такт его движениям, постепенно переходя на приглушенный вопль и схватив его ягодицы, прижала, словно пытаясь раздавить саму себя. Несколько минут они снова лежали не двигаясь, потом Виктор встал и ушел в душ, Нина проследовала в другой. Встретившись снова в спальне и одеваясь, она произнесла ласково: