– Я говорила, что не люблю тебя - это не правда. Попробуй только теперь посмотреть на другую юбку - убью, - она улыбнулась и поцеловала его в щеку, - такой мужчина может быть только моим.

Вечером Виктор спросил ее:

– Ты говорила, что знаешь языки?..

– Ты уже наверняка догадался, что я не заканчивала факультет иностранных языков университета, но считаю, что в академии ФСБ их преподают получше. Свободно владею английским, немецким, французским и испанским. Русским, конечно, тоже, - она улыбнулась.
– Ты к чему это спросил?

– Наш отдых когда-то закончится и надо определяться, что ты станешь делать в дальнейшем. Полагаю, что роль домохозяйки тебя не прельщает.

– Чтобы думать о своей будущей занятости я должна знать свой статус в этом доме. Извини за прямоту, но это так. Терпеть не могу невыясненных ситуаций.

– Я считал, что ты уже давно поняла свой статус моей жены. И тоже отвечаю тебе прямо.

– Правда!?
– воскликнула обрадованно она и кинулась ему на шею, чуть не сметя его своим напором с кресла.

– Это правда, - подтвердил он, обнимая ее, - я не говорил тебя слова любви - мне легче объясняться на ощупь и поступками.

Он приспустил ее трусики, скинул свои до колен. На кресле они еще сексом не занимались, но понравилось обоим.

– Так чем бы ты хотела заняться, Нина?
– вернулся к разговору Виктор.

– Не знаю, но гостиница меня не прельщает точно. Переводчик, юрист, частный детектив, тренер по карате - это все, что я умею делать. А кем бы ты меня хотел видеть?

– Прежде всего любимой женщиной, конечно, а по профессии - надо подумать. Пока что-то не придет в голову стоящее тебе или мне - будешь работать моим личным секретарем-референтом и негласным телохранителем. Боевая подготовка только у тебя слабовата.

– Слабовата?
– возмутилась она, - у меня черный пояс - это слабовато?

– Черный пояс у многих, а моя женщина должна быть лучшей во всем, даже в карате, если она этим занимается. Можно заняться твоим обучением в качестве физзарядки по утрам.

– Ничего себе вывод... и кто со мной тренироваться станет?

– Я, например, не подойду?

– Ты?
– удивилась Нина.

– Давай проведем спарринг прямо сейчас. Только я намажу ладони черным кремом, чтобы потом было видно, где я к тебе прикасался.

Руки и ноги мелькали, а тела крутились словно в мельнице. Нина так и не смогла нанести ни одного удара, но зато осталась довольна - он тоже не задел ее ни разу.

– Ты в зеркало посмотрись, - улыбнулся Виктор.

Нина глянула и ужаснулась - ее щеки, лоб и горло были перепачканы черным кремом.

– Но как такое возможно?

– Ничего, родная, не переживай - потренируешься немного и поймешь, научишься настоящему искусству восточных единоборств. Будем делать по утрам зарядку.

Нина пошла отмываться. Вернулась и спросила:

– Раз уж пошла такая пьянка, то еще один вопрос, милый - профессорша Иванова твоя любовница? Я чувствую, что она тебя любит, ответь мне честно, пожалуйста.

– Да, ты абсолютно права, но не совсем. Она меня любит, и я ее люблю очень сильно. Она не любовница, Нина, она моя дочь.

– Дочка... ты с ума сошел, она старше тебя лет на десять, если не больше.

– Это моя дочь, Нина, и мне девяносто три года. Я просто так молодо выгляжу. У меня есть еще сын и четверо внуков, они, примерно, тебе ровесники.

– Так ты Иллюзионист...
– она подошла и прижалась к нему, - извини, мне все равно сколько тебе лет. Я не думала, что это ты. Васин - сволочь последняя, но я ему благодарна. Твои дети старше меня и как быть мне?

– Уважение и доброта всегда были в чести на Руси. Дети и внуки так и станут к тебе относиться, без всяких козней и косых взглядов. Они не приезжали к нам все это время. Потому что я не знал - останешься ты со мной или нет.

– Конечно, я останусь и буду с тобой всегда и везде. Ты в моем сердце, милый, и тебя оттуда уже не вынуть ничем.

В этот же вечер приехали дети и внуки. Катю она уже знала, как и ее сына Виктора, названного в честь деда, и дочку Аллу, мужа Валерия - они работали в той же больнице, где лежала она. Олег прибыл со своей женой Элеонорой, сыном Петром и дочерью Александрой. Нина стеснялась первое время и волновалась - как оценят и отнесутся к ней родственники. Постепенно она почувствовала, что ее приняли, не смотря на возраст, и относились к ней уважительно, как к родной матери, хотя мамой ее не называл никто. Все в этой большой семье звали друг друга по именам и не держали секретов. Оказывается, дети жили в соседних коттеджах и теперь она могла посещать и их. С Виктором старшим советовались все и без его одобрения стратегических решений не принимали.