Юлан Дор глядел на юг, и думал о Кайне с его тихими ночами и днями, окрашенными в цвет вина, о своем просторном доме-дворце, о широком ложе, с которого так хорошо любоваться водами залива Санреаль, старыми оливами и гуляньями на городских площадях….

— Элаи, тебе полюбится Кайн. — ласково сказал он.

Своей непохожестью на родителей и односельчан маленький Гвил с рождения вызывал у отца досаду. С виду совершенно непримечательный малыш испытывал непреодолимую тягу к необычному. Поговаривали, что кто-то сглазил его еще во чреве матери. Стоило мальчику хоть самую малость разволноваться, как он начинал странно хохотать. Это очень забавляло окружающих. А когда Гвилу исполнилось четыре года, пришла пора странных вопросов:

— Почему у квадрата четыре угла, а у треугольника — три?

— Как мы будем видеть, когда солнце погаснет?

— А в океане цветы бывают?

— А почему, когда ночью идет дождь, звезды не ширят?

На все это отец сердито отговаривался:

— Таковы законы мироздания, квадраты с треугольниками им подчиняются!

Или:

— Будем передвигаться на ощупь!

Или:

— Меня не волнует, что там, на дне, это одному Смотрителю ведомо!

Или:

— Звезды выше облаков, на них дождь не попадает!

Когда Гвил подрос, он стал очень вспыльчив, и быстро выходил из себя, однако жажда знаний брала верх над обидами.

— Почему человек умирает, если его убить?

— Куда исчезает красота?

— Как давно живут на земле люди?

— Что находится выше неба?

Отец сердился, но пытался ответить и на эти вопросы:

— Смерть — следствие жизни, — говорил он. — Жизнь человека — воздух в мыльном пузыре. Она ищет выхода, а между тем шар летит, как цветной причудливый сон.

— Красота — одна из уловок любви. Если в душе нет любви, красоты не увидеть.

— Одни говорят, что люди выросли из земли. Другие утверждают, что земля — творение человеческих рук. А что есть правда, один Смотритель и ведает.

— Выше неба лежит Бесконечность.

Гвил предавался размышлениям, пока ему не открылся тайный смысл явлений жизни. Соседи шептались, что при родах ему повредили мозг, и сейчас он пытается привести свой рассудок в равновесие.

Он часто бродил по травянистым холмам Сфиры, желая как можно лучше изучить окружающий мир.

Наконец он так утомил отца своими вопросами, что тот больше не мог их слышать, и отговаривался тем, что более ничего не знает.

Гвил к этому времени превратился в ладного стройного юношу. Он всматривался в жизнь широко распахнутыми глазами; однако жажда знаний не мешала ему слыть первостатейным щеголем. Но в уголках его губ таилось какое-то беспокойство.

Видя, что отец сердит на него, юноша попросил:

— Позволь мне задать последний вопрос!

— Задавай, — согласился отец, — но чтобы уж он и вправду был последний.

— Ты часто упоминал Смотрителя. Кто он? Где его искать?

Отец посмотрел на сына, как на сумасшедшего, и севшим голосом объяснил:

— Смотритель пребывает в Музее Человека. Согласно поверью, Музей находится в древней Земле Падающей Стены. Я не знаю точно, существует ли это место. Но многие полагают, что Смотритель знает ответы на все вопросы. К тому же он, несомненно, колдун, и тайны смерти открыты ему наравне с тайнами жизни.

— Я найду Смотрителя и Музей, чтобы до конца постичь суть всех вещей, — пылко сказал Гвил.

В ответ Отец тихо проговорил:

— Да будет так. Я отдам тебе моего любимого белого коня; волшебное облачение — оно укрывает от злых сил; светящийся кинжал, чтобы разгонять тьму, и — главное — подарю мое благословение, которое будет хранить тебя на всех дорогах и тропах, трактах и стежках. Помни об этом!

На языке Гвила вертелось множество новых вопросов, и первый — об источнике сведений и происхождении чудесных предметов, но… Он только поблагодарил его за чудесные дары и благословение — оно и впрямь не было лишним на сумрачных дорогах Асколэса.

Гвил оседлал коня, наточил кинжал, последний раз посмотрел на свой старый дом в Сфире и отправился на север: жажда знаний в нем росла с каждым вдохом.

На старой барже он переправился через Скаум. Предавшись мечтам о встрече со Смотрителем, он едва не стал жертвой речного грабителя — тот вынырнул из-под борта с сучковатой дубиной. Юноша не без труда отбился и столкнул злодея обратно в воду.

Впереди поднимался гористый северный берег, увенчанный Рубцом Порфириона. Темнели пирамидальные тополя, меж ними виднелись белые колоннады Кайна, в далекой дали простерлось тусклое зеркало залива Санреаль. Баржа причалила, Гвил сошел на берег и принялся за расспросы. Он исходил все кривые улочки прибрежного селения, пока один из жителей — одноглазый весельчак — не повел его к прорицателю. Одинокое жилище колдуна сверху донизу пестрело символами Омоклопеластиана. Хозяин оказался худым стариком с бронзовой кожей, воспаленными глазами и длинной седой бородой.