Последние слова следователь произнес с такой странной интонацией, что Джек Грэнмор с удивлением посмотрел на него.

Кэй, похоже, ничего не заметила. Она по-прежнему не отрывала взгляда от горящих поленьев, опершись подбородком на сплетенные ладони.

— Какой у вас оригинальный перстень, — неожиданно сказал следователь, глядя на две сплетенные золотые змеи на пальце Кэй. Змейки были сделаны с поразительным мастерством. Тонкие раздвоенные язычки, казалось, трепетали. Крохотные рубиновые глазки блестели как капли крови. — Наверное, очень старой работы?

— Да. — Кэй не отрывала глаз от огня. — Позднее Средневековье. Мне подарила его подруга.

— Не та ли, которая подарила и Неро?

Казалось, девушка не услышала этого бестактного вопроса. Во всяком случае не отреагировала на него.

Джек ее вполне понимал и полностью разделял мнение о грубияне-полицейском. И вообще тот вел себя сегодня чрезвычайно странно. Что с ним случилось? Обычно он держался вполне в рамках приличия. В доме его считали джентльменом, и вдруг такое…

— Поздно уже, — Кэй наконец пошевелилась и отвела взгляд от горящих поленьев. — Я устала. Спокойной ночи, Джек.

И девушка протянула на прощенье руку. Глаза ее горели ярким зеленым цветом.

Джек сорвался с кресла.

— Подождите! — Сильная рука лейтенанта пригвоздила его опять к креслу. — Прошу минутку подождать. У меня важная информация. Очень важная! — повторил он, видимо, пытаясь оправдать далекое от деликатности обращение с молодым человеком.

Рука Кэй опустилась. Огоньки в глазах девушки замигали, странно переливаясь, и потухли, но голос звучал ровно:

— Ах, в самом деле? Интересно.

— Сегодня вечером полиции удалось установить личность некоего Христофора Течуанпека, — медленно процедил слова лейтенант, не спуская глаз с лица девушки. И хотя промелькнувшая по нему тень была мимолетна, она не укрылась от зоркого взгляда лейтенанта.

— И что же? — голос ее звучал спокойно.

— Он мертв.

Джек вытаращил глаза. О чем это говорит следователь? И кем был человек, фамилию которого повторить нет никакой возможности? И почему эта информация такая уж важная? Ничего не понятно.

А следователь столь же невозмутимым и исполненным значения тоном продолжал:

— Кроме того, нашелся Джон Кетлак. Этот для разнообразия жив и даже вот уже несколько часов, как пришел в сознание.

Последние слова он произнес подчеркнуто веско.

Наступила тишина. Никто не произнес ни слова. Тишину нарушало лишь потрескивание поленьев в камине.

Наконец отозвалась Кэй.

— Что ж, понимаю…

В голосе девушки слышалась огромная усталость и какая-то отрешенность. Помолчав, она закончила:

— В конце концов каждому суждено явиться к стопам Бога Солнца.

Произнеся последние слова тихо, как будто для себя, она замолчала и крепко сжала руки.

Лейтенант замер. Он знал, что произошло в эту секунду. Звонок тревоги в сердце заставлял его немедленно что-то предпринять. Немедленно! Надо помочь, позвать на помощь! Нет! — Усилием воли он заставил себя сидеть на месте. Нет! Он ничего не должен делать! Пусть все идет, как случилось. И хотя душа и тело гневно протестовали против преступного бездействия, он заставил себя подчиниться силе воли. Так оно к лучшему… Впрочем, нет сейчас такой силы, которая могла бы помочь мисс Хоуп.

Лейтенант взглянул на часы. Да, теперь уж поздно обращаться за помощью. Хотя, возможно, поздно было и в тот критический момент.

Не было на свете силы, которая могла бы изменить то, что случилось. Как и то, что могло бы случиться.

Следователь сидел, не шелохнувшись. Он напоминал манекен, застывший в неподвижности, а не живого человека. И чуть ли не физически чувствовал, как напряглись все нервы.

— Да.

Удар грома не произвел бы большего эффекта, чем это коротенькое слово, произнесенное Кэй тихим голосом. Следователь вздрогнул всем телом.

— Да, — повторила девушка. — Каждая дорога когда-нибудь кончается. И с этим ничего не поделаешь… Я никогда не могла примириться с липкой серостью будничной жизни. С тем, что вы называете жизнью. Воздерживаться от того, что доставляет наслаждение? Отступать перед препятствиями? Никогда! Препятствия просто надо устранять со своего пути. А если одно из них окажется сильнее… Ну что ж, надо уметь проигрывать. Жизнь должна быть прекрасной. Страдание несет в себе столько неизъяснимой прелести… смерть тоже. Ах, почему я не родилась в те времена, когда алтари Бога Солнца и Богини-Матери покрывала кровь? Я же не виновата в этом… Кровь… Живая, горячая кровь…