Шрифт:
– Андрей Сергеевич, Софья Григорьевна?
– Можешь не беспокоиться. Всё у нас хорошо.
– А у меня – плохо. Мама умерла, отец сошёл с ума, жена часто болеет… С детьми что-то непонятное творится. Чем хуже вести с фронтов, тем громче кричат «Хайль Гитлер!» Я очень боюсь за них, Паша…
– Они состоят в какой-то организации?
– Да. Гитлерюгенд. Мы-то с тобой прекрасно понимаем, что воевать должны не штатские люди, а кадровые военные. Но…
– Готовься, камрад, скоро начнётся – Сталинград, Курская дуга… «Гитлер капут». «Красный флаг над рейхстагом». Это всё Ванечкины предсказания.
– О, майн гот!.. Скажи, сколько ещё будет продолжаться эта дурацкая бойня?
– Три года!
– Чёрт!.. – Крюгер криво улыбнулся, но попытался пошутить: – Это что же, еще три года мы с тобой не встретимся на ринге? А как же реванш?
– После войны, Вальдик, после нашей победы… Начальство обещает создать в НКВД что-то вроде «Аненербе» – под моим чутким руководством. Я возьму тебя на работу, будем драться хоть каждый день.
– Это предложение?
– Да.
– Я подумаю… Что-то ведь надо делать! Начальство мною недовольно. Не выполнил задачу – не похитил Ванечку. А тут кто-то ещё доложил, что я отпустил тебя… Еле отмылся!
– Надо было придумать, что Вялов пообещал доставить мальчишку, но не смог, так как Красная Армия неожиданно начала контрнаступление и перекрыла путь из Весьегонска в Калинин.
– А ты думаешь, как я отвертелся? – немец невесело посмеялся. – Теперь легче стало. Отступаем. Не до пророков…
– Смотри, о Сталинграде ничего не докладывай, а то ещё за решётку угодишь!
– Не бойся, я не дурак… Посмотри какая погода! Запах! Одно слово – весна! Лёд сходит… Сесть бы с удочкой на мостике, закинуть этого, как ты говорил…
– Живца?
– О, да, точно!
– Так в чём дело? Приезжай в Весьегонск, когда окончательно потеплеет.
– Открой глаза, Паша! Война…
– Ну и что? Жить всё равно надо. Ты докладывал руководству о нашей встрече?
– Конечно.
– Вот видишь… Сегодня же сообщи, что считаешь нужным проведать Юродивого, чтобы в очередной раз лично удостовериться в его способностях, мол, русские говорят не всю правду…
– Хорошо. В конце весны на фронт должен прибыть доктор Левин, попытаюсь убедить его в необходимости данного мероприятия.
– Его тоже с собой возьми!
– А что? Это идея! Безопасность гарантируешь?
– Обижаете, господин штурмбаннфюрер…
– А ты по-прежнему обер-лейтенант?
– Нет. Уже капитан. Три эмалевых прямоугольника в петлицах, – похвалился Вялов, одетый в тулуп без опознавательных знаков – как-никак через линию фронта пришлось идти (встреча состоялась на нейтральной полосе во время одной из немногочисленных передышек между боями).
– Значит, мне надо догонять тебя?! – вздохнул Вальдемар.
– Выходит, что так. Давай, трудись. Оправдывай доверие руководства!
– Яволь! – взял под козырёк немец.
Крюгер дал какой-то знак солдатам, следившим за обстановкой в зоне встречи, и повёл Павла в сторону черневшего на горизонте леса, где того ждал автомобиль.
В море под утро разыгрался первый весенний шторм. Вялов сидел на скамейке у «своего» дома в Весьегонске и наблюдал за бушующими волнами, раз за разом шумно накатывающимися на берег и выбрасывающими чуть ли к его ногам куски не успевшего растаять льда.
Проплывая по фарватеру вблизи маячащего на горизонте острова, тревожно загудел пароход, раскачиваемый стихией из стороны в сторону. Перестали щебетать и куда-то девались размётанные ветром птицы, еще вчера стаями резвившиеся на мелководье.
Как вдруг…
Сзади на плечо опустилась чья-то крепкая рука.
Капитан повернул голову.
– А, Игорь Семенович, доброе утро!
– Привет, Паша, чего задумался?
– Да что-то кошки на душе скребут. Скоро – лето, а в тёплую пору немец силён как никогда… Опять рекой польётся русская кровушка.
– За летом непременно наступит зима. Мы своё догоним!
– Слыхали? На северо-западном направлении наши войска опять переходят к обороне.
– Ничего. Это уже не сорок первый. Выдюжим!
Скрипнула дверь, и на улицу выбежал крепкий малыш в одном спортивном костюмчике.
– Ты куда, Тимчик? – закричала Катя.
– Папа… Папа…
– Оденься. Кому говорю!
– Не-е-ет!
– А ну быстро домой! – скомандовал Вялов.
– Есть! – козырнул Тимофей.
– Совсем мать не слушает, хулиган.