Нам не разрешалось проносить съестное в комнату посещений, но каждый стол ломился от домашней еды. Стоило пронести еду в тюрьму, как уже не возникало никаких проблем.

Охранники нас не беспокоили. Это походило на детскую игру. Когда я увидела, как обстоят дела, то поняла, что мне не придется сильно беспокоиться о том, что я могу попасться. Генри рассказал, что большинство охранников в комнате посещений состояли на "зарплате". Каждый получал по пятьдесят долларов в дни посещений, чтобы просто смотреть в другую сторону.

Однако большинство жен нервничало. Одна женщина так боялась тайком пронести передачу, что натурально тряслась. Мне пришлось сделать это вместо нее. Она осталась снаружи с детьми, а я пронесла её передачу.

Я подложила её вещи к моим и вошла внутрь. Женщина едва не расплакалась, опасаясь, что меня поймают. Когда я вошла, то посмотрела, что же она принесла. Я не могла поверить своим глазам. Пакетик женьшеневого чая, баночка с кремом для бритья и лосьон после бритья. И из-за этого она тряслась.

Я приезжала в тюрьму к восьми часам утра. Я будила девочек в три утра, собирала их кукол, одеяла, подушки, лекарства и ехала шесть часов по шоссе.

Я старалась прибыть в Льюисбург как можно раньше, чтобы после долгой поездки провести все десять часов с Генри до того, как вернусь домой. Но как бы рано я ни приезжала, десятки жен и детей уже выстраивались передо мной в очереди. Дни посещений походили на огромные семейные пикники.

Жены наряжали детей и приносили еду вместе с семейными альбомами для мужей. Вокруг нас разгуливало двое заключенных с полароидами в руках - один из них был военным, шпионившим на русских, а второй - грабителем банков - и брали они по два доллара за фотографию.

Наконец, в декабре 1976-го года, спустя немногим более двух лет, Генри перевели на ферму. Это было словно манной небесной. Так стало проще тайком проносить большее количество товара.

Поскольку он с утра до ночи работал на ферме, то мог свободно передвигаться за пределами тюрьмы почти безо всякого надзора.

Генри обычно говорил, что ему необходимо проверить проволочное ограждение и встречал меня на задворках фермы. Тогда-то я и начала набивать спортивные сумки едой, спиртным и наркотиками.

Одна из жен, чьи мужья сидели с Генри, высаживала меня с двумя сумками у обочины узкой грязной дороги. Сумки надо было брать черные, поскольку один из охранников жил неподалеку и имел обыкновение смотреть из окна в бинокль.

Когда меня высадили в первый раз, я страшно нервничала. Я осталась одна посреди темной проселочной дороги. Я прождала в темноте пять минут, но они показались мне вечностью. Я не зги не видела.

Затем меня кто-то внезапно схватил за руку. Думаю, я до небес чуть не подскочила. Это оказался Генри. Он был одет во все темное. Он схватил сумки и одну за другой передал второму парню.

Затем он взял меня за руку, и мы направились в лес. С собой у него была бутылка вина и одеяло. Было страшно. Поначалу я нервничала, но вскоре успокоилась. Я не занималась с ним любовью два с половиной года.

На первых порах в Льюисбурге Генри порядком злился на Карен. Она приходила в дни посещений вместе с детьми и ворчала о деньгах.

Она твердила о том, что множество парней не платят по старым счетам "Сьюита". Карен жаловалась, что друзья ссылаются на бедность, а разъезжают на новеньких машинах, в то время как ей приходится стричь по вечерам пуделей.

Насколько Генри мог понять, Карен не постигала факта, что когда гангстер отправлялся в тюрьму, он переставал зарабатывать. Все ставки и долги списывались.

Неважно о чем говорили в фильмах, друзья гангстеров, бывшие партнеры, должники и бывшие жертвы жаловались, лгали, уворачивались и прятались, но не платили по долгам парню за решеткой, а тем более его жене. Если хочешь выжить в тюрьме, следует научиться зарабатывать за решеткой.

В течение двух лет Генри зарабатывал от тысячи до полутора тысяч долларов в месяц с продаж спиртного и марихуаны, которые тайком проносила Карен.

Когда Генри наконец получил свою работу на льюисбургской ферме, его контрабандные операции (которые помимо Карен уже включали в себя нескольких охранников) существенно разрослись. Теперь он мог встречать Карен с ее сумками, полными спиртного и наркотиков, у проселочной дороги пару раз в месяц.

Но это вовсе не значило, что Генри начал сколачивать приличное состояние. У заключенных вроде Генри заработанные в тюрьме деньги долго не задерживались.

Почти вся прибыль Генри шла к Карен, охранникам и руководству тюрьмы, которое позволяло ему вести дела. В обмен на взятки Генри был защищен от привычных опасностей тюрьмы, и ему позволялось сохранять свое относительно комфортное пребывание в тюрьме.