Наркобизнес, в сущности, был паутиной информаторов. Партнеры, друзья, братья - в торговле наркотиками не было надежных людей. Это многомиллионный бизнес, в котором все стучат друг на друга.

Детектив Манн и Уильям Бродер, помощник окружного прокурора Нассау, делали заметки, пока подросток выдавал им информацию о преступной группировке.

Он сообщил, что ею руководят представители семейства Луккезе, и что она связана с Полом Варио.

Главарем преступной группировки, насколько известно информатору, являлся Генри Хилл, бывший заключенный, который, по его сведениям, был тесно связан с Полом Варио из мафиозного клана Луккезе. Мэнн с Бродером были поражены.

За годы службы они повидали не так уж много людей, близких к Полу Варио, не говоря уже о человеке, который мог втянуть неуловимого босса в такое серьезное преступление, как наркотики.

Большинство людей, доставлявших Полу Варио хоть малейшие неприятности, умирали задолго до того, как Манн или кто-либо другой из правоохранительных органов успевал просто на них выйти.

Подросток рассказал, что он давно знаком с Хиллом. Что множество раз посещал дом Генри и знает его жену и детей.

Доступ в дом Хиллов он получил благодаря родственникам и друзьям, которые были близки с Хиллами, и его никогда не считали чужим.

Однако он заявил Манну, что не станет сдавать своих родственников или друзей, поскольку они не замешаны в упоминаемом деле.

Он сказал, что операции Хилла должны быть достаточно обширны, принимая во внимание тот сорт людей, с которыми Хилл тесно связан. Хилл, по его сведениям, близок к Джимми Бёрку, был частью банды по угону грузовиков из аэропорта Кеннеди и, скорее всего, участвовал в ограблении "Люфтганзы".

Подросток сообщил Манну, что впервые узнал о причастности Хилла к наркобизнесу в 1979-ом году. Хилл тогда совсем недавно вышел из тюрьмы.

Он тогда работал в саду Хиллов и дожидался, когда за ним заедет приятель, друживший с Генри. В это время Хилл предложил ему подзаработать немного денег в качестве "мула", иными словами, наркокурьера, для его операций. Затем Хилл отвел его в спальню на первом этаже, чтобы показать наркотики.

В спальню можно было войти только через дверь с электронным замком. Войдя внутрь, Генри показал ему пять килограммов кокаина, хранившиеся в стенном гардеробе.

Генри извлек один килограммовый пакет, чтобы подросток мог осмотреть его тщательней. Хилл сказал, что сбывает по восемь килограммов кокаина в неделю и нуждается в помощи для распространения наркотиков.

Со слов подростка, Хилл предложил ему пять тысяч долларов за одну перевозку кокаина в различные уголки страны.

Используя добытые у подростка сведения, и письменные показания бруклинского окружного прокурора, подтвердившего надежность подростка, как информатора, Манн обратился в верховному судье округа Нассау за разрешением на прослушку.

В своем обращении к суду Манн отметил, что нуждается в разрешении на прослушку, поскольку обычные методы расследования не могут привести к успеху в деле Хилла.

Так, например, информатор, лично знакомый с Хиллом, боялся внедрять в операции Хилла агента под прикрытием, поскольку опасался за свою жизнь.

Манн также добавил, что первоначальное наблюдение за Хиллом показало, что он крайне осторожен, отметив тем самым недостаточность обычных способов наблюдения.

Манн сказал, что Хилл намеренно будет ездить со скоростью более шестидесяти миль в час по глухим закоулкам, проскакивать на красный свет и постоянно делать недозволенные развороты, чтобы убедиться, не следует ли кто за ним.

С собеседниками Генри осторожничал и в людных местах никогда не ставил себя в положение, когда его могли подслушать. На публике Хилл применял старый тюремный трюк, чтобы защититься от умельцев читать по губам: разговаривая, он прикрывал рот ладонью.

Манну дали ордер на тридцатидневную прослушку, позволявшую прослушивать телефон Хилла по адресу Сент Маркс-авеню, 19, в Роквиль-центре на Лонг-Айленде, а также телефон в близлежащей квартире на первом этаже, куда, согласно информатору, поставлялась большая часть наркотиков, где ее делили на партии и паковали.

В квартире на первом этаже по Лейквив-Авеню, 250, также в Роквиль-центре, проживала Робин Куперман.

Записи делались ежедневно. Одна пленка составляла 750 метров в длину. К тому времени, когда Манн закончил расследование дела Хилла и наркоопераций, у него собралось тридцать пять пленок с записями.

На каждой из них расписались детективы, отслеживавшие звонки, и запечатал суд. В здании напротив Манн разместил людей для ведения фотонаблюдения за домом Генри. Манн воспользовался маленькой автомастерской, принадлежащей госслужащему на пенсии.