Когда Манн отправился арестовывать Джермейна, отряд вооружился дробовиками, пуленепробиваемыми жилетами и ордером на обыск дома в Коммаке на Лонг-Айленде, где Джермейн проживал под вымышленным именем.

Когда вошли полицейские, Джермейн настаивал на том, что они схватили не того человека. Он показал им свое удостоверение личности. Утверждал, что является писателем-фрилансером. Он даже показал им книгу, которую пишет.

Однако в участке его отпечатки, конечно, доказали иное. Когда досье на подлинную личность Бобби положили Манну на стол, ему потребовалось несколько минут, чтобы разобрать размытую запись, присланную по факсу из Олбани.

Когда детектив понял, что Бобби из записей Хилл на деле оказался Робертом Джермейном-старшим, то поначалу решил, что спутал бумаги на столе. Оказалось, что нет.

Роберт Джермейн-старший оказался ни кем иным, как отцом девятнадцатилетнего тайного осведомителя, с помощью информации которого детектив открыл расследование. Подросток начал с того, что сдал Генри, а закончил тем, что сдал собственного отца.

В это самое мгновение в кабинет Манна с улыбками вошли три здоровенных детектива. Они внесли большие картонные коробки с большой красной надписью "Улики". Коробки были наполнены вещами с кухни Робин.

В них лежали ложки, сита, миски, весы и фильтры. Собравшиеся в квартире полицейские стали водить пальцами по мискам, как соскребающие масло дети, и закатывали глаза. Так они хотели сказать Манну, что кухонная утварь Робин полна следов наркотиков.

Дэнни Манн подозревал, что кухня будет покрыта тонким слоем наркотиков. Ему довелось прослушать не один час разговоров Генри с Робин о чистке остатков после смешивания и разделения партии.

Робин всегда ненавидела мыть посуду. Как бы Генри ни просил ее вымыть миски и сита после смешивания, она никогда не слушалась.

Генри даже купил ей посудомоечную машину. Но и это не помогло. Дэнни Манн находил смешным, что Генри Хиллу грозят двадцать пять лет тюремного срока из-за того, что его подружка ненавидит мыть посуду.

Для помощника федерального прокурора Макдональда и прокуроров особого отдела Генри Хилл стал золотой жилой.

Он не был мафиозным главарем и даже не состоял в рядах бойцов мафии, но был добытчиком, сторонним механиком, который знал все, что происходит. Генри мог написать целое руководство по уличным операциям мафии.

С первого же дня, когда Генри забрел на стоянку такси на Эвклид-Авеню в 1954-ом году, его заворожил мир, в который он попал, и едва ли существовало то, чего Генри не знал, а тем более то, что он забыл.

Спустя двадцать четыре часа Макдональд вместе с прокурорами округа Нассау начал делать приготовления для передачи рутинного расследования наркотрафика федералам, чтобы поймать в сети рыбу покрупнее. Генри становился ценным уловом, игроком в больше игре, хотя поначалу он об этом не догадывался.

Когда федералы впервые посетили его в камере, Генри решил, что сможет воспользоваться их помощью, чтобы выбраться наружу. Из его организма все еще не выветрились остатки кокаина и оптимизма.

Как-то раз он заявил своему полицейскому надзирателю, что желает сотрудничать в обмен на свободу, а на второй день стал отрицать, что сделал предложение. Он подогревал интерес федералов, давая им небольшие подсказки по угонам, убийствам и делу "Люфтганзы", но никогда не давал информацию, достаточную для арестов.

Генри продолжал изворачиваться, придумывать аферы и жульничать еще несколько дней после своего ареста, но это была последняя агония отжившего свое гангстера, последние рефлекторные движения "славного парня", который не знал, что он уже покойник.

Карен: В ночь ареста Генри в дверь позвонили двое детективов. При них был ордер на обыск. Я не знала, что они уже арестовали Генри вместе с остальными. Я не знала, что происходит. Поэтому хоть я и удивилась появлению копов, чувствовала себя в безопасности. Я знала, что мне нечего скрывать.

Я спросила, не желают ли они кофе. Я только что поставила новый кофейник. Некоторые жены, вроде Мики Бёрк, проклинали копов, делали непристойные замечания и плевали на пол. Я никогда не могла этого понять. Лучше вести себя вежливо и позвонить адвокату.

Первым делом детективы справились, где остальные члены семьи, затем попросили, чтобы на время обыска мы все зашли в одну комнату. Они ни словом не обмолвились о том, что ищут. Дети, которым и прежде доводилось находиться при обыске, просто продолжили смотреть телевизор.