Ее надежды на то, что Накшидиль сможет очаровать Абдул-Хамида настолько, чтобы убедить султана выпустить племянника из Клетки и признать единственным наследником престола, не оправдались. Абдул-Хамид от наложницы без ума, но лишь ведет с ней беседы, а Селим до сих пор сидит взаперти. Сам шехзаде твердит, что ему в Клетке неплохо, что Али Хикмет – наставник, лучше какого не придумаешь.

Михришах Султан сама себе боялась признаться, что уже замыслила и невольно обдумывает страшный план. Пусть богобоязненный султан Абдул-Хамид молится, пусть внушает и своему племяннику правила очищения души, это даже хорошо, что сын пока занят. За это время сама Михришах Султан найдет способ сократить время жизни Повелителя.

Михришах Султан не могла не действовать…

В 26-й день месяца шаабан 1193 года хиджры (8 сентября 1779 года) Айше Хатун родила сына – маленького крикливого мальчика с очаровательными черными глазенками и торчащими в сторону ушами. Ребенка назвали в честь прежнего султана Мустафой – как бы ни пострадал Абдул-Хамид от старшего брата, все равно уважал и ценил его.

Айше Хатун стала Айше Султан, держалась гордо, почти надменно, посматривала на всех сверху вниз, хотя была среднего роста. Неудивительно, потому что у султана появился наследник. Абдул-Хамид тут же продиктовал фирман, в котором крошечный Мустафа объявлялся Vali Ahad, наследником первой очереди.

Теперь таковых оказывалось два – шехзаде Селим и шехзаде Мустафа, – и кто из них станет следующим султаном, всецело зависело от силы тех, кто окажется ближе к трону в момент смерти нынешнего султана.

Пока Айше радовалась новорожденному сыну и своему новому положению, Михришах просчитывала свои возможности. Пока Мустафа слишком мал, чтобы хоть кто-то мог заикнуться о его восшествии на престол вместо Селима, но время летит быстро, иногда слишком быстро, не заметишь, как этот мальчишка подрастет настолько, что его можно будет посадить на коня, а то и обрезание сделать. Тогда Мустафа станет не просто угрозой, а серьезным соперником Селиму.

Михришах Султан сидела в своих покоях, не желая даже выходить в сад. Стоило сделать шаг за дверь комнаты, как начинались ехидные поздравления:

– Михришах Султан, поздравляем с великой радостью – у вас родился племянник!

– Михришах Султан, вы слышали, Повелитель назвал мальчика в честь вашего любимого супруга Мустафой. Пусть Аллах будет так же милостив к маленькому Мустафе, как был милостив к усопшему.

– Михришах Султан, видели ли вы новорожденного? Говорят, он похож на своего дядю – вашего бывшего супруга…

И так все время, пока не уйдешь к себе.

Михришах держалась хорошо, она улыбалась почти не вымученно, но долго это продолжаться не могло. Теперь каждый, у кого будет хоть малейшая возможность унизить ее, это сделает, каждый, кто будет в силах, постарается помешать Селиму взойти на престол следом за дядей. Все станут нашептывать Абдул-Хамиду о том, какой умненький и толковый Мустафа, что он станет лучшим наследником, чем Селим.

Даже если султан не объявит сына Айше единственным наследником, Селима он теперь из Клетки не выпустит. После того раскрытого заговора и сорванного бунта янычар Абдул-Хамид стал осторожней, а уж о Махмуд-бее и говорить нечего: его ищейки повсюду, глава охраны султана все видит, обо всем знает даже раньше, чем что-то произойдет.

Все, да не все…

Михришах выскользнула из Старого дворца в сопровождении только служанки и одного евнуха, переодетая в простую одежду, закрывшись даже не яшмаком, а полной чадрой. В Стамбуле не только мусульмане, немало тех, кто и вообще Бога забыл, а потому ходить по улицам поздно вечером опасно в любой месяц года. Михришах и ее сопровождающие спешили: нужно вернуться как можно скорей.

Евнухи, несущие носилки, двигались быстро, хотя и старались не сбиваться с ритма. Дом, к которому принесли султаншу, ничем не отличался от остальных в ряду домов. На условный стук открыли сразу, впустили в небольшой двор носилки и сразу же закрыли ворота.

Привратник, оставленный у ворот, долго вглядывался в темноту улицы – не мелькнет ли тень любопытного или даже следившего за ночной гостьей лазутчика. Нет, все было спокойно, только лаяли в другом конце улицы собаки да равнодушно смотрел с неба молодой месяц. Даже правоверные, постившиеся весь день, уже успели вкусить свою пищу после захода солнца и лечь спать.

Султаншу в это время проводили в комнату, где ей навстречу шагнула довольно неприятного вида старуха в черном. Она вполне оправдывала свое имя – Каратан, то есть «черный закат». На мгновение Михришах даже усомнилась, стоило ли приходить, но потом отринула все страхи. Кто боится, тот ничего не добьется.

– Проходите, госпожа.

Каратан прекрасно знала, кто перед ней, не всем и не всегда открывали по ночам ее ворота, но еще днем прибежал из Старого дворца посланец султанши, предупредил, что госпожа прибудет, чтобы ждали, чтобы не оказалось ненароком еще кого-то из тех, кто предпочитает тайну и пользуется услугами черной предсказательницы.

Каратан не стала спрашивать о причине визита султанши. Она, хоть и не жила во дворце, была прекрасно осведомлена о том, что там происходит. А еще гадалка умела расставлять людей, как шахматные фигурки, и предугадывать ходы соперника далеко вперед. Это помогало предсказывать.