— Стреляйте, стреляйте в него! — закричал Троцкий. Он очень отчетливо представил, что может произойти, если сейчас всколыхнется полк.

В шеренге стрелявших был старший — комиссар, одетый, несмотря на августовскую жару, в черную кожаную куртку, перепоясанный офицерским ремнем; рыбак, безошибочно угадав в нем старшего, шел прямо на него. Изо рта у рыбака выбрызнула кровь, он мотнул головой упрямо и сделал третий шаг.

— Ну, стреляй, сука! — прохрипел он. Кровь изо рта у него хлынула струей.

Комиссар поспешно выстрелил, всадил пулю рыбаку , прямо в лицо, выкрошил зубы и оторвал часть рта, однако ноги рыбака по инерции сделали шаг.

— Стреляйте! — раздался визгливый вскрик Троцкого. — Чего медлите?

Человек в кожаной куртке вторично нажал на курок маузера, потом еще раз, пули всаживались в размозженную голову, но не могли остановить движения еще живого нервно вздрагивающего тела. Из разбитого рта донесся хрип, и всем показалось, что рыбак сделает очередной шаг.

— Стреляйте в него! — скомандовал человек в кожаной куртке своим товарищам, поспешно отступив. — Залпом — пли!

Беспорядочно, вразнобой, застучали маузеры. Залпа не получилось. Голова рыбака превратилась в сплошной кровяной сгусток. Он рухнул на колени, постоял так несколько секунд и завалился на бок.

Троцкий грозно сверкнул очками:

— Так будет с каждым, кто струсят в бою или попятится назад, таких людей мы приравниваем к предателям. Разговаривать с ними будем на одном языке — языке пуль.

Охрана окружила Троцкого — выстроенный полк угрожающе заколыхался — и быстро увела его к автомобилю.

Троцкий наводил порядок в Красной Армии железной рукой.

В тот же день он снова вскинул кулак, чтобы рубануть им воздух — рубанул и скомандовал суровым звенящим голосом:

— По трусам, предавшим революцию, — огонь!

Это была настоящая расправа. В полку, который вышел из ночного боя практически без потерь и отступил за казанскую окраину, Троцкий провел децинацию — приказал расстрелять каждого десятого. При этом Троцкий матерился и орал громогласно:

— Зеленая армия, кустарный батальон! Сволочи, лишенные революционной совести! По трусам и гадам — огонь!

Расстреливали людей из маузеров — как и членов полкового комитета у латышей. Стволы маузеров перегревались — к ним невозможно было прикоснуться.

Следом Троцкий решил расстрелять двух старых большевиков, которых хорошо знал Ленин, — комиссаров дрогнувшей Пермской дивизии Залуцкого и Бакаева. Кто-то из дивизии — сейчас уже невозможно узнать, кто именно это сделал, — дал телеграмму Ленину.

Ленин остановил Троцкого.

Троцкий, яростный, стучащий зубами — никак не мог погасить в себе припадок, — связался с Лениным.

«Владимир Ильич, эти люди позорят Красную Армию, — передал Троцкий сообщение по прямому проводу в Москву, — если я их не расстреляю — я не смогу навести на фронте порядок».

Ленин был категоричен.

«Бакаева и Залуцкого не трогать».

Швырнув под ноги телеграфную ленту, Троцкий сжал кулаки, затем наложил один кулак на другой, провернул со скрипом, словно завинчивал старую ржавую гайку, проколол злым взглядом телеграфиста.

— Отстучите следующий текст. «Бакаев и Залуцкий виноваты не только в том, что струсили и позволили дивизии отступить, виноваты и в том, что покрыли предательство. Часть офицеров, служивших в дивизии, перешли на сторону Каппеля».

«Вот с офицерами и разбирайтесь, — незамедлительно последовал ответ Ленина, — у вас на это есть все полномочия. А Бакаева с Залуцким оставьте в покое. Это — решение ЦК».

— Опять у него в кабинете сидит этот Коля Балаболкин и вдувает в уши разную пыль, — догадался Троцкий, снова наложил кулак на кулак. С костяным скрипом провернул. — Вот напасть!

Колей Балаболкиным Троцкий звал Бухарина.

— Отбейте еще одну фразу, — приказал он телеграфисту. — Диктую. «Жаль, Владимир Ильич, так нам порядок на фронте не навести».

«Если вы его не наведете, — после минутной паузы ответил Ленин, — с вас спросит ЦК по всей партийной строгости».

Из Пермской дивизии на сторону Каппеля перешли четыре офицера — всего четыре, их и имел в виду Троцкий.

Вернувшись в штабной вагон — своего телеграфного аппарата в вагоне председателя Реввоенсовета Республики не было, приходилось пользоваться станционной связью, Троцкий вызвал к себе помощника — лощеного молодого человека во френче «а-ля Керенский», с отложным воротником.