В любом случае, никого, способного противостоять безжалостной убийце, просто не осталось. Айя и Ураг не в счёт. Лайен слишком молод, а остальных Каюк Ёпть уже убила. Но есть шанс, что капитан ещё жив и, значит, сейчас необходимо приложить все усилия для обезвреживания монстра. Если выгорит можно будет дотянуть до исследованных областей, а там переложить ответственность на остальных членов экипажа.

Дорн тряхнул головой и резко развернулся, направляясь на склад. Парализатор это хорошо, но раз уж Ддвар не справился, землянка значительно превосходит его, Дорна, и в силе и в скорости. Нужно подобрать в оружейной нечто подходящее, чтобы получить хоть каое-то преимущество и с ним шанс. Шанс выжить...

Проснулась я от непривычного ощущения присутствия рядом другого человека. За последние годы одиночество стало нормой, а тут... Я лежала молча и прислушивалась к себе. Открывать глаза не хотелось. Почему-то ощущение близости кого-то теплом растекалось по венам и так и тянуло улыбнуться.

Чьё-то дыхание щекотало щёку. На моём запястье будто бы лежала широкая ладонь, и было... странно, но спокойно, светло и уютно. Это сон? Или...

Глаза я всё же открыла и растерянно уставилась на лицо спящего на моей подушке мужчины. Сиреневатая бледная кожа, тёмно-фиолетовые ресницы, прямой нос, по которому до зуда хотелось провести пальцем. Сама не знаю зачем, но хотелось.

А вообще, что тут делает капитан? Почему сидит у маей кровати, по-сиротски пристроив голову на мою подушку? Тут вообще двери не закрываются что ли? Тогда почему Ддвар не мог выйти из комнаты, пока я его не выпустила? Врал? Да незачем вроде.

Наверное, стоило разозлиться на бесцеремонное вторжение, но я была слишком рада видеть Торадина, чтобы сердиться. Он жив и здоров, а остальное - такие мелочи. Тем более такое соседство отчего-то приятно. Такая трепетная забота... Даже не верится, после вчерашнего безумного дня, наполненного чудесами и неадекватными воплями местных.

А, может, я всё-таки сплю? Если так, просыпаться не желаю. Я закрыла глаза. Уютная нежность чужой заботы окутала и растворилась в крови... Незнакомый запах, смешавшийся с ароматом моря наполнил лёгкие и показалось, что падаю в Небо...

Звёзды мерцали вокруг, таяли на ресницах, осыпали разноцветным дождем... Небо улыбалось со мной и я смеялась, кружилась среди этого волшебства, раскинув руки, словно крылья.

А потом почти звенящее тело, вдруг, налилось тяжестью, и я рухнула на серый линолеум больничной палаты. Ужас плеснул в лицо. Безжизненные ноги на глазах начли усыхать, превращаясь в длинные журавлиные лапы.

Я смотрела на красные палочки-ноги и кусала губы, чтобы не завыть в голос, потому что все спят. А если придёт врач, будет ругаться, что лежу на полу. Мне же нельзя ходить. Я и не могу ходить... опять не могу... Слёзы катились по щекам, обжигая. Грудь сдавило от сдерживаемых рыданий.

– Катя?

Обшарпанный потолок пошел трещинами. Кусок штукатурки упал на пол и рассыпался сероватой пылью.

– Катя?! Не плачь, малышка.

Взволнованный голос растворял слёзы, а штукатурка всё сыпалась и сыпалась на пол.

Трещины на потолке превратились в дыры, и скоро над головой разноцветной глубиной облегчённо вздохнуло небо. Я всхлипнула, потянулась к нему и... проснулась.

– Тебе больно? Я сейчас Дока позову, только не плачь. Потерпи, маленькая, я быстро...

Лица капитана я почти не видела из-за слёз, но кошмар ещё не отпустил окончательно. Вздрагивая всем телом и судорожно всхлипывая, я рывком села и вцепилась в собственные ноги. Ноги! Не лапы... И я их чувствую! Слава Богу...

Торадин встал, но мне было так страшно...Так страшно, что он сейчас уйдёт и вместе с ним исчезнет и уверенная сила его большой ладони, и Капля, и небо, и острый запах моря, и чудо исцеления!

– Нет, не уходи, - поднявшись на колени, я обхватила руками мужчину за талию и уткнулась лбом в синюю форму на груди.

– Не уйду, - уверил капитал после короткого мгновения молчания, положив ладонь мне на макушку.
– Только Дока вызову. Если тебе больно, он помо...

– Не надо, - всхлипнула, - со мной всё нормально. Просто мне очень страшно. Посиди со мной, пожалуйста.

– Ты уверена? Точно ничего не болит?

Кивнула, пытаясь переключиться с липкого ужаса хотя бы на ощущение гладкой, чуть шершавой ткани у лица. Сердце колотилось так часто, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Меня буквально трясло и, когда Торадин осторожно освободился от моей истерически-судорожной, едва не взвыла. Но мужчина присел на кровать и, обняв, пересадил себе на колени.

Вот тогда меня прорвало окончательно. Если до этого слёзы просто текли сами по себе, то теперь я тупо разрыдалась от облегчения, осознания: я не одна, небо - реальность и всё ещё впереди.

Я выла белугой и слышала только бархатный голос капитана, не разбирая слов. Торадин успокаивающе гладил меня по спине и что-то шептал в волосы. Постепенно истерика сошла на нет и до меня допёрло, в какое идиотское положение опять поставила несчастного мужика. Сижу у него на коленях в одной сорочке и порчу, вернее мочу, его водолазку. Стыдобища-то какая!