Или, может быть, эти страхи просто беред далеко не сивой кобылы? Может, просто так совпало, что угрозы белобрысой и нападения фей оказались в одном временном промежутке, а на самом-то деле сон и есть только сон и не более того? Хотелось бы верить, но не получается.

Часа через два запахло жареным мясом, и желудок в очередной раз пропел марсельезу. Обилие душевных терзаний и страхов отчего-то ничуть не компенсировали чувство голода. Есть хотелось до звёздочек в глазах.

Я и сама не заметила, как начала медленно перемещаться поближе к костру. Партизаном переростком, так и не поднявшись на ноги и периодически втягивая сквозь зубы умопомрачительный аромат, я ползла по полянке. Ближе и ближе к цели, гипнотизируя взглядом алые угли, под которыми запекалось обмазанное глиной мясо. Мя-я-я-со-о-о-о… Е-е-еда…

— Ты чего?!

Сиплый шёпот горбуна заставил вздрогнуть, но пустой желудок оказался куда сильнее перегруженного сомнениями последних дней мозга и, я только тихо зашипела, облизнувшись. Как же добыть еду из-под пышущей жаром земли? Будь у меня руки, вопросов бы не было, а копытами не больно в углях пороешься, да и палкой зажатой в зубах тоже. Всю морду опалю, к едрене фене…

Жалобно заскулив, я подняла взгляд на уродца и сдавленно крякнула, уставившись на него квадратными глазами.

Алехандро стоял с ножом в одной бирюзовой руке и с котелком в другой. Личико при этом у него было такое… Ну, такое… Даже не знаю какое, но, икнув, я попятилась.

И я этого урода жалела? Переживала из-за него, мучилась, а он куска мяса бедной лошадке пожалел?! Вот жмот! От обиды и несправедливости мира я даже всхлипнула. Ещё и с ножом на меня!

Чувствуя, как слёзы подступают к горлу, поднялась на ноги и, оскорблённо фыркнув неблагодарному горбуну в разноцветную харю, гордо удалилась в кусты.

До безумия хотелось разреветься, спрятав лицо в ладонях, но ни ладоней, ни лица у меня просто не было. Даже если я плохая лошадь и не соглашаюсь вести на себе гниющего зомби, это ещё не причина морить меня голодом! Верблюжий плевок гаду горбатому в кашу! Медведку ему в компот и полкило вассаби на последнюю котлету!

Можно, конечно, опять уворовать еду, у гниющего жмота, когда он потеряет бдительность или заснёт, но это же не честно! Есть хочется сейчас! Да и каждый раз добывать пропитание таким образом…

Обидно просто!! Чем я такое заслужила, в конце-то концов? Где так нагрешила, Боженька?!

Всхлипывая от жалости к себе, я улеглась на брюхо хвостом к поляне и зажатому Кошмарику обеду-ужину. Повозившись немного, вытянула шею и положила голову на невысокую кочку. Подвывая в унисон гулко булькающему желудку, я принялась жалеть себя, перебирая все гадости, случившиеся со мной за последнее время. Что ж за жизнь-то такая?!

Я так увлеклась скорбью по несправедливо загубленной жизни, что даже на шум за спиной никак не отреагировала. Плевать на всё! Куда уж хуже-то, если я, взрослый человек, вынуждена бродить по лесу без одежды и обуви в компании гниющего зомби?! Во сне какая-то психически неуравновешенная садистка сыплет угрозами и требует чего-то непонятного. Родители дома сума сходят, наверное. А в довершение ко всему ни помыться, ни поесть нормально не могу!

Внезапно ветки куста, в который влезла, медленно раздвинулись и широкие бирюзовые ладони осторожно положили передо мной… Мясо! Довольно большой кусок чуть обугленного мяса, на паре больших лопухов! Я уставилась на упоительно пахнущее чудо как старая дева на стриптизёра в собственной кровати. Даже не знаю, чего больше было во мне: удивления или радости? Сглотнув, я подняла голову, но Алехандро уже не было.

Совесть требовала выползти из куста, но жадность и голод настояли на другом, так что убежище своё я покинула только через полчаса, справившись с подношением горбуна. Несмотря на то, что лошадиная пасть явно не слишком хорошо была приспособлена к такой пище, я уже практически привыкла и теперь почти не давилась в процессе. И вот удивительное дело, как мало иногда нужно для счастья!

Ещё совсем недавно от жалости к себе едва ли не в голос выла, а сейчас от сытой радости всё внутри пело! Желудок играл не последнюю скрипку, конечно, но и сам поступок Кошмарика внёс свою лепту в резко взмывшее до небес настроение. Может, всё не так уж и плохо? Ноги целы, голова на месте, руки… Вот рук нет, но вместо них ещё пара ног. Наверное, бывает и хуже, так что хвост трубой и вперёд на штурм Зимнего!

Когда я, едва не приплясывая, выбралась из куста и прогарцевала к костру. Алехандро только приглушённо хмыкнул, бросив на меня быстрый взгляд. Надо отдать должное горбуну, времени зря он не терял. К этому моменту туша хонти была уже полностью разделана. Судя по запаху, некоторое количество мяса запекалось в глине вторым заходом. Остальное, разрезанное на длинные узкие полосы Кошмарик раскладывал на широких чуть синеватых листьях и посыпал солью из полотняного мешочка.

Кости, требуха и прочие внутренности, завёрнутые в серо-зелёную шкуру, зомбик оттащил довольно далеко и я только по запаху крови, доносимому ветром откуда-то слева, нашла взглядом неаппетитный ‘свёрток’.

— Ты не лошадь, — неожиданно выдал Алехандро с тяжёлым вздохом, не отрываясь от своего занятия.

Господи, неужели до него дошло?! Не прошло и года! Я так обрадовалась, что даже закивала с энтузиазмом, не подумав, впрочем, о том, что горбун этого не видит, сосредоточенно рассматривая очередной кусок листьев.