Эхо последних слов грозно и горько отдалось под сводами палаты, Сёстры погрузились в суровое молчание. Были ли они готовы отдать свои жизни за свободу, мир и благополучие в родной земле? У Лесияры не возникало в том сомнений, но смятение своих старших дружинниц она чувствовала сердцем.

– Понимаю, что у вас сейчас творится в душах, – проговорила она тише и мягче. – Кому-то из нас придётся пожертвовать собой, чтобы выжили все остальные. У всего есть своя цена… Но поверьте: те, кто останутся жить на свободной и цветущей земле, не забудут подвига ушедших.

– Госпожа, – подала голос Мечислава. – Нет нужды уговаривать нас. Мы – воины, каждая из нас готова к смерти.

– Мы готовы, – поддержала Радимира.

Гул голосов, подтверждающих готовность отдать жизнь за Белые горы, окатил сердце Лесияры светлой, тёплой, горьковатой волной. Горячее желание обнять всех Сестёр наполнило её глаза солёной влагой.

– Хорошо! – дрогнувшим голосом объявила она. – Пусть каждая из присутствующих подойдёт к столу и коснётся Меча Предков. Он даст знак. Начнём с меня.

И снова пальцы княгини зависли над прекрасным клинком, а сердце трепетало под холодящим дыханием судьбы. Ладонь Лесияры легла на меч, но… ничего не произошло. Стучала кровь в висках, тишина скрипела смёрзшимся весенним снегом, а к ногам ластился сквозняк. Вукмира не пояснила, каков должен быть знак – как же понять, что он указал на члена четвёрки Сильных?

– Меч молчит в ответ на твоё касание, государыня, – послышался голос Верховной Девы. – Позволь нам с сестрой проверить себя.

Неслышной поступью Вукмира подплыла к столику, величественная и спокойная, как утренняя заря в горах. Её длинные изящные пальцы женственно-нежным, ласковым движением легли на клинок, и тот сразу вспыхнул серебристым светом от острия до рукояти.

– Это и есть ответ меча, – не двинув и бровью, сказала жрица. – Твердяна, твоя очередь.

Оружейница подошла к столику и приложила к клинку свою широкую рабочую руку. И снова тот отозвался светом, а Твердяна улыбнулась сестре.

– Когда мы с тобой были ещё детьми, ты сказала, что нам суждено умереть в один день. Я так понимаю, это оно и есть?

Вукмира кивнула, по-прежнему безмятежная и ясная, озарённая пророческим светом.

– Что ж, да свершится судьба, – молвила оружейница.

Она отошла от столика с таким видом, будто и сама давно ждала этого. Ни печали, ни страха, ни сожаления не отразилось в её прохладных, угрюмоватых глазах – лишь эта тихая и ясная решимость, что лежала и на высоком белом челе Вукмиры.

Пронзительная, щемящая грусть высокогорным ветром коснулась сердца княгини. Неужели заклинание заберёт самых лучших, самых дорогих? Не облегчение она испытала, когда Меч Предков не отозвался на её касание, а тягучую тоску: Лесияре было легче умереть самой, чем проводить на погибель тех, кто был достоин жизни, как никто другой.

– Не печалься, государыня, – с кроткой светлой улыбкой сказала Вукмира, словно прочитав её мысли. – Просто прими это.

– Мне тяжело с этим примириться, – проговорила Лесияра. – Слишком больно терять тех, кто дорог сердцу.

– И всё же продолжим, – сказала Верховная Дева, обводя мягким, приглашающим взором остальных кошек. – Двоих меч уже определил, остались ещё двое. Крепитесь, Сёстры. Прошу, подходите… Мы должны это сделать во имя мира.

Одна за другой кошки приближались к столику и прикасались к мечу, но тот хранил молчание. Лесияра с напряжённым, закогтившим её душу вниманием следила за их лицами. Она не осуждала тех, кто отходил прочь с явным облегчением: у неё не хватало духу ставить им в упрёк счастье вернуться живыми к своей семье.

И вот, все Сёстры, как ей казалось, уже прошли испытание Мечом Предков; ни на одну из них клинок не отозвался светом, ни одну не выбрал в четвёрку Сильных… Вдруг из-за их спин шагнула Правда, опоясанная вещим мечом, подаренным ей княгиней на достопамятном обеде. Её суровое, исчерченное шрамами лицо несло на себе печать – нет, не обречённости, а такой же сдержанной, умиротворённой решимости, с какой встретили знак судьбы Твердяна с Вукмирой. Не доходя до столика нескольких шагов, она обнажила клинок, сияющий таким же серебристым светом, что и Меч Предков.