– Тихо, тихо, госпожа, – говорили ей.

– Пустите меня! – билась она, и крик рвал её душу и тело пополам. Каждая из половин стремилась в свою сторону: одна – к сыну, вторая – к супруге.

– Госпожа, не гневайся, это ради тебя же самой. Поранишься, ушибёшься, наделаешь глупостей – а нам отвечать, – стояли на своём гридинки. – Успокоишься – отпустим.

– Где вы были раньше?! – раненой волчицей выла Ждана, скаля зубы. – Почему не уследили за моим сыном?

– Виноваты, госпожа. Он, видно, кольцом воспользовался и прошмыгнул. Ведь тихий, смирный, славный был! Никто ж на него и подумать не мог…

Никто не думал, не гадал, не чуял беды. После первого случая одержимости Вуком Радятко полностью оправился и стал самим собой, и негласное наблюдение с него со временем сняли; Ждана успокоилась, веря в очистительную силу отвара яснень-травы, и ничто в поведении мальчика больше не настораживало ни её, ни Лесияру, а Радятко и не давал поводов для беспокойства – так, обычные детские шалости с младшими братьями и егозой Любимой. Маленькая княжна подружилась с ребятами, и они бегали, играли и озорничали вместе напропалую, а Ждана радовалась, глядя на них. Как могло её материнское чутьё так обмануться?

– Яснень-трава! – осенило её. – Ему нужен отвар, паучки сожрут его! Молю вас, дайте ему отвара!

– Увы, госпожа, – ответили ей. – Кончилась травка.

– Так хотя бы воды из Тиши дайте! – цеплялась за соломинку Ждана. – Ну сделайте же хоть что-нибудь, прошу вас! Иначе он умрёт! Сделайте… Помогите…

Она извивалась в руках кошек, её голос неузнаваемо охрип от крика, жилы на шее и лбу взбухли. Череп распирало изнутри, грудь разрывалась от убийственного потока воздуха, лившегося в раздувающиеся, как кузнечные мехи, лёгкие. Его было слишком много, он отравлял её, душил, выдавливал глаза и разрывал сердце.

Неукротимая буря сузилась до тонкой струйки – ровно такой, какую могло осилить её надорванное горло. Тихие вдохи и выдохи вздымали её измученную грудь, ничьи грубые руки больше не стискивали ей запястья, а над нею прозвучал детский голосок:

– Матушка государыня жива, я чую сердцем.

Ждана лежала на постели в одной из гостевых опочивален, а рядом, обхватив руками колени, сжалась сиротливым комочком Любима. О, если бы всё это было сном! Если бы сейчас Лесияра вошла с уютно-вечерним, ласковым светом нежности в глазах и сказала: «Здравствуй, лада! Ох и денёк выдался – устала, как собака. Ну что, прогуляемся в саду перед сном?»

Холодные крылья отчаяния подхватили её и понесли к опочивальне, где осталась лежать раненая княгиня, но скрещенные секиры дружинниц перерубили пространственный проход острым лезвием оружейной волшбы.

– Туда сейчас нельзя, госпожа, – учтиво, но твёрдо отказали ей. – Государыне нужен покой.

Сколько Ждана ни умоляла, сколько ни требовала – секиры преграждали ей путь к супруге. Ни приказы, ни слёзы, ни уговоры не действовали. Ждана прислонилась спиной к стене и сползла на пол, измятая, сломанная и высохшая, как ветхий прошлогодний лист. Мысль о сыне ужалила её, и она устремилась к нему, где бы он сейчас ни находился… Проход вынес её в подземную темницу, где в рыжем отблеске светочей ей снова отрезало путь скрещенное белогорское оружие. Опять ей ответили непреклонным «нельзя» на мольбу пустить её к Радятко.

– Ему нужна вода из Тиши! – тихо плакала от бессилия Ждана, заламывая руки. – Паучки убьют его!

– Он опасен, госпожа, – ответили стражницы. – Он пытался убить государыню и тебя, как мы можем пускать тебя к нему? И речи быть не может, прости.

– Это не он! В нём был Вук! – уже ни на что не надеясь, объясняла Ждана.

– Почему ты веришь, что этот зверь уже покинул его? – не поддавалась на уговоры охрана. – Нет, госпожа, не гневайся – не можем мы тебя пропустить.

– Ну, меня не пускаете – так хоть вы сами ему воды дайте! – рыдала Ждана.

– Думаешь, не пробовали? Пытались в него влить, а он зубы стиснул и не пьёт, – огорошили её дружинницы неутешительным ответом. – Не ломать же ему челюсти…

Так ничего и не добившись, она неприкаянно бродила по дворцу, шатаясь от стены к стене на подгибающихся ногах. Вдруг кто-то невысокий дёрнул её за рукав, Ждана глянула вниз и увидела младшую княжну.

– Отойдём-ка в укромный уголок, – заговорщически шепнула Любима. Слёзы девочки уже высохли, а на её хитрой мордашке был написан какой-то замысел.

Ждана поразилась, с какой быстротой девочка овладела собой, воспрянула духом и даже успела что-то придумать. Указывая ей на лавочку под окном, княжна закрыла дверь.

– Ты хочешь дать своему сыну воду из Тиши, да? – зашептала Любима, когда они уселись. – Это не сам Радятко ранил матушку, его заставили, я знаю. Я слышала, что ты кричала.

– Да, ты всё верно поняла. Мой бывший муж, Вук, руководил им через паучков, которых подсадил в него, – сказала Ждана. – Но эти маленькие твари убивают Радятко, жрут изнутри. Может, вода из Тиши поможет? А меня даже не пускают к нему!