– Здравствуй, лада моя, – проговорила матушка Крылинка, ставя на каменную площадку плоское блюдо, на котором в окружении блинов с рыбно-сметанной начинкой стояла мисочка с кутьёй и чарка мёда. – Помним тебя, любим. Очень, очень тебя не хватает, моя родная… Но пусть твоя душенька летает свободно и отправится туда, где ей надлежит быть: мы тебя не держим. Да свершится всё по тому порядку, какой издревле богами заложен.

– Лучше и не скажешь, – вздохнула Лесияра.

Послышался громкий шёпот Рады:

– А бабушка Твердяна скушает всё это?

– Скушает, дитятко моё, – улыбнулась Крылинка. – Уж сколько раз я оставляла тут то блины, то кусочек пирога или рыбки – и всегда их кто-то прибирает.

– Может, звери лесные едят, – подала голос ясноглазая незнакомка с девочкой на руках.

– Тебе лучше знать, госпожа моя, – учтиво и миролюбиво отозвалась Крылинка. – Может, и звери. Неважно это. Дух снеди душу питает, вот что главное. И любовь наша – тоже.

Когда стали собираться домой на обед, она спохватилась:

– Ох, а мы же водички из Восточного Ключа так и не набрали! В очереди до вечера стоять придётся, поди…

– Зато мы набрали дюжину бочонков, – улыбнулась Лесияра. – Изволь, поделимся.

Крылинка начала было отмахиваться, но по приказу княгини дружинница принесла бочонок.

– Подставляй сосуд, матушка, – сказала она, поднимая его сильными руками и выбивая пробку.

Благодаря этому два кувшина и кожаный бурдюк не пришлось нести домой пустыми, а княгиня ещё и гостеприимно пригласила всех на обед в свой дворец, чем окончательно смутила Крылинку.

– Ох, государыня… Слишком большая это честь для нас, – забормотала та, прикрывая раскрасневшиеся щёки ладонями. – Сроду не обедала я во дворцах, не стоит на старости лет и начинать… Не место нам среди свиты твоей, госпожа, стыда не оберёмся! Мы уж как-нибудь своим кругом отобедаем, не серчай.

– Матушка, честью это будет для нас, а не для тебя, – проникновенно-тёплым, ласкающим сердце голосом молвила Лесияра. – Слава твоей супруги Твердяны поднимает и её, и всех её родных на заоблачную высоту, куда ни мне, ни Сёстрам не дотянуться. Не знаю, как для моих дочерей, а для меня почётно быть частью вашей семьи. Однако неволить тебя не стану… Я лишь хотела, чтобы мы собрались за одним столом: мы всё-таки не чужие друг другу, и многое связывает нас. А может, у вас посидим?

– Да как-то… не знаю даже, государыня, – замялась Крылинка. – Мы ж столько гостей не ждали – боюсь, угощения на всех может не хватить, а это не дело.

– Невелика беда, – рассмеялась Лесияра.

По мановению её руки всё разрешилось наилучшим образом. Крылинке оставалось только растерянно и ошеломлённо охать и всплёскивать руками, глядя, как дружинницы расставляют во дворе столы, раскидывают над ними надувающиеся на ветру паруса белоснежных с золотым шитьём скатертей и устанавливают лавки; шагая в проходы, они растворялись в пространстве, а спустя несколько мгновений возвращались с блюдами, полными приготовленных на княжеской кухне кушаний. Огромные, запечённые целиком рыбины красовались на них, тушки жареной птицы возвышались румяными горками, пироги манили золотистыми фигурками из теста, глубокие миски с алой, крупнозернистой, как клюква, икрой стояли рядом с высокими стопками блинов – бери ложку да накладывай, сколько душа пожелает. Когда во дворе не осталось места, столы начали ставить прямо вдоль улицы.

– Сколько ж яствы-то тут, ой! – ахала Крылинка. – Это ж всё Кузнечное можно накормить!

– И односельчанок своих зовите: у нас есть и куда усадить, и чем угостить, – щедро предложила Лесияра.

– Ох, госпожа, ты ж, поди, для дружины да гостей своих обед готовила, – пришло вдруг в голову Крылинке. – И теперь всё это – нам! А Сёстры-то не обидятся?

– А их мы сюда позовём, – сказала княгиня. – Ежели ты стесняешься во дворец мой идти, так мы и здесь всё устроим не хуже. Какая разница, где? Было б куда сесть и что съесть!

Возвращавшиеся из Тихой Рощи жительницы Кузнечного с любопытством подтягивались к столам – сперва только поглядеть да разузнать, кто так широко гуляет, а заслышав приглашение, не отказывались присоединиться. Кто-то нёс из дому свои кушанья – и им нашлось место, ничего не пропало. Дарёне всё это напомнило её собственный девичник, только намного роскошнее и щедрее размахом: те же столы под открытым небом, куча народу и то же солнечное, солоновато-свежее касание ветра…

Рагна, умерив свои желания, от души угощала ягодами посаженных рядом детей: поставив перед ними миски, полные земляники с молоком, она вручила им ложки.