— Товарищ капитан, я сегодня же исправлю ситуацию.

— Каким образом? Ремнем отстегаешь двести подследственных?

— Как прикажете.

— Слюнтяй, тебе партия и народ доверили почетную миссию по освобождению Родины от контрреволюционной заразы, а ты их жалеешь. Товарищ Ежов знаешь, что сказал товарищу Миронову после совещания: «Если враг Советской власти держится на ногах — стреляй! А ты Сенцов мягкотелый, видать не проливал свою кровь в гражданскую, когда эта белая сволочь уничтожала лучших сынов нашего отечества.

— Иван Васильевич, я все понял, и обещаю справиться.

— Пойдем со мной, я покажу тебе, как работают настоящие следователи, как ведется допрос третьей степени (избиение арестованного; Новосибирск), и заметь: они в день разоблачают до десяти врагов народа — вот какими темпами ты должен работать, а методы ты сейчас увидишь.

Спустившись в подвал, Овчинников повел за собой Сенцова по мрачному коридору, по правой стороне которого располагались камеры, принимавшие от одного до двадцати человек. Ночью арестованным приходилось сидеть и спать поочередно, так как размеры камер не позволяли всем разом уместиться на трех, железных нарах. Днем подследственным категорически воспрещалось садиться, а тем более ложиться, того, кто нарушал распоряжение начальника тюрьмы, ждал карцер. Камеры и коридор не отапливались, только температура человеческих тел поддерживало тепло в помещениях.

Дойдя до конца подвала, Овчинников постучал по двери кулаком. Изнутри послышался шум открываемого засова и крупный, вспотевший мужчина в фартуке, отдав честь, запустил в допросную камеру офицеров. Это был сержант Латышев. Сенцов обратил внимание, что фартук и засученные до локтей рукава, были забрызганы кровью.

Перед столом на стуле сидел мужчина среднего возраста. Лицо его было избито, правое ухо кровоточило. С нижней губы тоненькой струйкой спускалась окровавленная слюна. Руки были стянуты назад сыромятным ремнем, а голова беспомощно свисала на грудь.

— Как дела, арестованный разоружился? (дал признательные показания) — спросил Овчинников второго «забойщика» в форме сотрудника НКВД, в звании лейтенанта, им оказался следователь Редькин.

— Пока упорствует, но ничего, сейчас он у нас заговорит. Можно продолжать допрос?

— По третьей степени сильно не усердствуйте, он еще должен дать показания на своих сотоварищей.

Следователь Редькин взял в руки большой, деревянный молоток и приставил его к руке арестованного, а сержант Латышев со всей силы ударил другим молотком по пальцам арестанта. Резкий крик огласил камеру, сменившийся нечеловеческим завыванием. Затем последовал удар молотком по плечу. Опять вскрик и арестованный замычал что-то невнятное, пуская кровавые пузыри изо рта.

— Подожди, — одернул Овчинников сержанта Латышева, — кажется, он что-то пытается сказать.

— Я все подпишу, только не бейте больше, — произнес арестованный с украинским акцентом.

— Ты признаешься, что состоял в контрреволюционной, кадетско-монархической, повстанческой организации? — спросил Овчинников, садясь за стол напротив истязаемого. Он кивнул головой. — Не слышу!

— Признаю…

— Сколько человек состояло в вашей Кожевниковской группе?

— Не могу знать.

— Двенадцать, если быть точнее, — Овчинников сделал упор на количество людей.

— Да двенадцать.

— Кто был организатором, кому вы подчинялись?

— Я не знаю имен, мы люди маленькие.

— В ЗапСибкрае во главе вашей организацией стояли: бывший князь Волконский, князь Ширинский — Шахматов, Долгоруков, они связались с бывшим генералом Эскиным. Ты знаешь, их фамилии? — продолжал подсовывать информацию Овчинников.

— Да, я знаю их имена, через своего человека именно им я доставлял данные о готовящемся мятеже в Кожевниковском районе.

— Вот и молодец, а то вздумал отмалчиваться. Сенцов, садись на мое место и в том же духе продолжай допрос.

— Писать умеешь? — спросил Овчинников арестованного.

— Не обучен грамоте, товарищ начальник.

— Откуда же тебя принесло в Сибирь.

— С Украины, там сейчас голодно.

— Видимо ты был ярым противником вступления в колхоз, раз тебя сослали в Сибирь. Ладно, снимете с него отпечаток большого пальца. Сенцов, доведешь его дело до конца и все протоколы ко мне на подпись, проведешь его по 1 категории.

— Слушаюсь товарищ капитан.

— Сенцов, и ты Латышев, со мной за дверь, — отдал распоряжение Овчинников и вышел в коридор.

— Ты понял, как надо работать? — спросил Овчинников Сенцова.

— Понял товарищ начальник горотдела.

— Латышев, вот список, допросишь этих гадов. Хороших следователей я пришлю. Если будут упорствовать…

— Не-не, товарищ начальник, у меня разговорятся, как начну ноготки тянуть с пальцев, так душа с разговорами сразу наружу запросится.

— Все Сенцов, чтобы к концу недели всю сектантскую группу подвел мне под 1 категорию, иначе смотри, — Овчинников погрозил кулаком и направился по коридору к выходу. Навстречу ему два конвоира тащили избитую женщину в обморочном состоянии. Овчинников остановился и, прищурившись, отдал команду: