Я молча потянулась к подставке для ножей и выудила тонкий обвалочный нож.

– Ну-ну, Лиззи. – Он растопырил пальцы и выставил напоказ широко раскрытые ладони. В кухонном свете его бесцветные глаза сверкали. – Это невежливо!

– Тише! – зашипела я, оглядываясь через плечо в сторону коридора.

– Дитя, я все время невидим. В моем возрасте верхний мир губителен для сердца.

Я покосилась на пол… старикашка не отбрасывал тень, но ему было не место на маминой кухне!

– Этот дом мой, – процедила я. – Убирайся вон!

– Но у нас есть незавершенное дельце.

– Не здесь.

Он поманил меня к себе.

– Тогда переходи.

Я опять проверила коридор. По-прежнему – никаких признаков мамы. Но сердце колотилось, и рука с ножом подрагивала. В теле было слишком много адреналина, чтобы проскользнуть на обратную сторону.

Разве что я воспользуюсь словами, впервые пославшими меня в иной мир…

– Служба безопасности докладывает, – прошептала я, и рука с ножом обрела уверенность, а испуг сменился бдительностью, ясностью мыслей, искрами на коже и готовностью мышц к бою.

– Тогда, моя милая, вам, возможно, стоит притвориться мертвой, – пробормотала я.

Мучной запах сырого пресного теста сменился ржавым, огонь под большой кастрюлей воды побледнел, став безжизненно-серым.

Я перешла на обратную сторону. В моей руке тускло поблескивал нож.

– Интересный прием, – сказал старик равнодушно, как будто совсем так не думал. Но наблюдал он внимательно.

Теперь можно было шуметь.

– Где Минди?

– Она тебя ждет.

– Хватит кормить меня загадками! – Я выставила перед собой нож. – Где?

– Можно я тебя к ней отведу?

Я медленно вздохнула и кивнула.

Старик потянулся рукой ко рту и, будто ребенок, который отказывается от запретной жевательной резинки, выплюнул на ладонь шарик черноты. Я отступила на шаг.

Он сжал руку в кулак и вытянул ее, меж бледных пальцев начала выдавливаться тьма. Она капала на пол, и все больше тьмы собиралось в лужу вокруг его ног, растекаясь во всех направлениях.

– Любопытный прием, – произнесла я. – Но этим я хочу сказать, что он отвратительный.

– Река есть река. – Он раскрыл ладонь, приглашая меня шагнуть в глянцевитую лужу нефти, которую сотворил.

Я вздохнула, стараясь притвориться, что это не так уж отличается от удара в пол, когда этот трюк проделывает Ямараджа.

– Если Минди не в порядке, я тебе этим ножом глаз выколю.

– Вот она, моя маленькая валькирия, – сказал он с улыбкой. – В загробном мире ножи не действуют даже на живых. А я бы и не тронул тебя в ответ ни за что на свете.

И он шагнул в лужу вязкой черноты.

Я вцепилась в нож, зажала нос двумя пальцами и последовала за ним вниз.

Река Вайтарна отнесла нас на небольшое расстояние, путешествие длилось не более минуты. Проход был спокойным, но изобиловал холодными и цепляющимися за меня сущностями. Мы вышли из реки в какой-то подвал, бетонные полы которого блестели от влаги. На стенах переплетались трубы и висели распределительные коробки, а единственный свет исходил от мигающих лампочек на полной циферблатов и переключателей панели.

– Я не вижу свою подругу.

– Она здесь, – старик обвел помещение неопределенным жестом, как будто Минди сгустили и покрасили ею стены.

– Что тебе от меня нужно?

Тут он довольно кивнул, словно я задала верный вопрос и моим делом было выяснить, что должно произойти следом.

– Окажи мне три услуги, и я отдам ее тебе.

Я крепче схватилась за нож.

– Ты ее похитил. Не так просят об услугах.

– Значит, выполни три задания. Или подари мне исполнение трех моих желаний. Называй их как хочешь, первое очень простое: поцелуй мою руку.

Он протянул мне руку, ладонью вниз. Его бледная кожа мерцала светом психопомпа, а глаза сузились до бесцветных щелок.

Меня хватило лишь на то, чтобы подавить дрожь.

– Зачем тебе это?

– Чтобы укрепить нашу связь. Удобство, не более того.

То, как он произнес «удобство», заставило меня выдать скрываемую дрожь. Тело сжалось, мышцы свело, выдавливая из меня лишь шипение.

– Мне не нужна связь с тобой. Не желаю, чтобы ты ко мне вообще подходил.

– Ты не так поняла, Лиззи Скоуфилд. Я могу дотянуться до тебя в любое время, но хочу, чтобы наша связь стала двусторонней и ты могла позвать меня.