Я понял, что случилось в тот вечер, когда увидел игрушку в комнате Игоря. Маленький клоун с оранжевым носом… Клоун, вроде китайских, что продают за двадцать шекелей в любом детском магазине. В руке — я случайно обратил внимание — он держал израильский флажок, почему-то ярко-зеленый, а не голубой. Не то чтобы кто-то зачем-то не мог выпустить и таких клоунов, но… Я спросил, и Игорь ответил: он взял эту игрушку в другой ветви… Не украл, у себя же и взял. У себя, что на той ветви… Наверняка там оказался аналогичный клоун — из тех самых, по двадцать шекелей. Впрочем, не знаю, механизм такой склейки, с переносом предметов, совершенно неизвестен… Это спонтанные склейки, никаким образом от вашего желания не зависящие. А Игорь… Он приобрел от отца способность не только жить в разных мирах, но и переносить из мира в мир то, что ему нравилось… или… В общем, мне казалось, что я понял тогда, наконец, как все произошло на самом деле. Ребенок в который уже раз видел и слышал то, что происходило в той реальности, где роман Инги и Алика продолжался все эти полгода. Может, она еще сильнее к Алику привязалась, не знаю. Инга пришла выяснять отношения, Алик сказал, что все кончено, она схватила нож… на глазах Игоря. Вы можете себе это представить? Он видел, как его отца… И что он мог — ведь физически он там не находился, но видел и слышал так, будто на самом деле… Наверняка он поступил рефлекторно, я бы на его месте… В общем, он сделал то же, что сделал в свое время с понравившейся игрушкой: вышвырнул того Алика, уже раненого, умиравшего, в нашу реальность, а наш Алик, живой, невредимый, без раны в груди, оказался на той ветви, где Инга продолжала сжимать в руке окровавленный нож и наверняка ничего не понимала — помнила, что ударила, впала в панику, а эффекта никакого, даже следа на рубашке… Игорь спас отца — там. А здесь оказался мертвый Алик — и ни орудия убийства (нож остался в руке Инги), ни видимого мотива ни у кого из присутствовавших, никаких шансов раскрыть это дело, если не подтасовать улики… Я уверен: сам Игорь так и не понял, что именно сделал. Я же говорю: это было рефлекторное движение. Вряд ли он способен повторить такое еще раз, тогда было состояние стресса — отца убивают у него на глазах! Вот почему он так смотрел, когда стоял на пороге комнаты и видел… Вы знаете, я даже подумал: может, он хотел потом переиграть, попробовать еще раз поменять местами… если понял, конечно… Я не стал с ним на эту тему… И вы не станете, я уверен. Даже если он и пробовал… Ничего уже не могло получиться. Один из… в общем, Алик умер, и перенос оказался невозможен».

Исследования параметризированных склеек еще далеки от окончательного решения проблемы. Теоретически значительно продвинулись Maag, Roskin, Dow, Chechetkin & Pavkey (2055c), дав детальный анализ и получив частные (напр., для случая Гринберга-Кагарлицкого) решения квантовых уравнений для параметризированных склеек, когда замещаются квантовые подсистемы и (или) надсистемы. Эксперименты же все еще не проведены из-за чрезвычайной опасности — какждый такой эксперимент может, в принципе, закончиться так же, как это произошло с Алексом Гринбергом, и физики-экспериментаторы ожидают от теоретиков таких решений, которые позволят провести, наконец, серию контрольных экспериментов. Речь идет о весьма важном и интересном продвижении в метанауке многомирия, которого вероятно, можно ожидать в ближайшие месяцы.

Новейшие исследования в многомировой физике позволили дать адекватное научное описание и такому относительно давно известному явлению как обратные ветвления в эвереттическом многомирии. Аналогичные явления имеют место, разумеется, и в других типах многомирий. В неэвереттовских многомириях процессы, аналогичные обратному ветвлению [76] связывают с вневременными переходами-склейками, но описываются они одними и теми же квантовыми уравнениями — точнее, одними и теми же операторами нелинейных частей, поэтому формально нет отличий в наблюдательных элементах и, соответственно, в практических описаниях наблюдателей. Все эти явления можно, в конце концов, свести к наблюдаемым в эвереттическом многомирии процессам обратных ветвлений или, как любыт писать журналисты, «ветвлениям в прошлое».

В популярной литературе и особенно в ее визуальных вариантах часто встречаются утверждения, будто ветвление действительно может происходить в обратном во времени направлении, и что, принимая сейчас некое решение (то же классическое — выбор между чаем и кофе), наблюдатель тем самым создает не только новые варианты своего будущего, но и новые варианты прошлого — в том числе даже новые, ранее не существовавшие, исторические процессы.

На самом деле обратные ветвления, конечно, не создают обратной стрелы времени, и с помощью обратных ветвлений невозможно отправиться в прошлое — ни в собственное, ни в прошлое любого независимого наблюдателя. Физическая суть обратных ветвлений такова. К выбранному состоянию или, иными словами, выбранной точке на выбранной ветви эвереттического многомирия может привести множество причин точно так же, как выбор наблюдателя в данной точке может привести к множеству реализуемых следствий. В математических терминах это описывается изменением знака направления времени (отсутствующего в линейных частях уравнений, но присутствующих в нелинейных). Изменение знака направления времени приводит к решениям, в точности таким, какие могли быть получены и для прямого течения времени, но при иных начальных и граничных условиях, то есть математика дает точно такое же описание процесса обратного ветвления, как и психологическая многомировая физика. Собственно, вряд ли можно было ожидать иного результата, тем не менее, когда эти ожидаемые решения (Moyler, Akovinska & Schtrumm, 2054) были получены, они произвели эффект, сравнимый с первыми работами Бердышева и Дорштейна.

Итак, если мы выбираем точку во времени и пространстве, где находится и делает выбор наблюдатель, то к этому состоянию могло привести множество причин. [77] Скажем, вы решаете, выпить ли вам утренний чай или кофе. От вашего решения зависит состояние, в котором ваше сознание окажется в следующий момент. Однако к состоянию «здесь и сейчас» приводят N решений квантовых уравнений для разных состояний в прошлом. Вы могли оказаться в кухне после бессонной ночи или хорошо выспавшись, после вчерашней прогулки с девушкой или после вчерашнего же вечернего совещания на работе и т. д.

В принципе, память наблюдателя должна хранить данные обо всех этих прошлых состояниях (решениях), поскольку все эти ветви (решения) имеют следствием именно данное состояние наблюдателя. На самом деле обычно вы помните какую-то одну ветвь, какую-то одну причину, по которой вы оказались сейчас в кухне и выбираете, выпить ли чай или кофе. Связано это с тем, что память выбирает прошлое так же, как сознание выбирает будущее.

Поскольку реально множество ветвей прошлого приводит к данному настоящему, то и исторические факты, которыми оперирует память, могут быть выбраны из разных ветвей. Известное утверждение, что «история не имеет сослагательного наклонения», уже четверть века считается анахронизмом — прошлое, разумеется, многовариантно, поскольку сказанное выше о состояннии наблюдателя (мультивидуума) относится и к состоянию групп (метавидуумов), и к состоянию человечества в целом (мегавидуума). Детальное рассмотрение исторических ветвлений находится за пределами этой книги. Проблема эта еще не имеет ни оптимального, ни даже достаточно развитого решения. Практически явление обратного ветвления приводит к появлению у наблюдателя двойной или кратной памяти. Психиатры прошлого диагностировали в таких случаях болезнь, названную РМЛ — расстройство множественной личности. Однако в большинстве случаев это был результат неправильной диагностики из-за неверной оценки симптоматики. Личность наблюдателя (пациента) не раздваивалась, но память его содержала сведения из двух или нескольких ветвей, каждая из которых могла быть причиной нынешнего состояния.

В медицинской литературе наиболее известный случай ветвления памяти в прошлое — феномен Эйни Кроуфорд, описанный в работе британского психоаналитика Шеррарда еще в 2009 году (Sherrard, 2009). Статья Шеррарда была отклонена всеми медицинскими изданиями, а автор поместил ее на свой интернет-сайт, где она и пролежала незамеченной, пока на нее не обратил внимание Качинский (Kachinsky, 2055), решавший сугубо математическую задачу о начальных и граничных параметрах обратных ветвлений. Эйни Кроуфорд имела не менее двух различных памятей о собственном прошлом, причем, судя по ее описаниям, это были принципиально различные исторические прошлые. [78]

«— Черчилль, да… То есть, один из них… Понимаете, они такие разные, что мне трудно… В школе мы… нет, не буду про школу, учителя на меня наводили такую тоску, что в одной памяти, что в другой, у меня были очень посредственные оценки, а отец… я и отца помню… точнее, отцов… они тоже были разные… то есть, конечно, это был один человек, его звали Чарли… он любил катать меня на колене, когда я была маленькой, а другой… то есть, он, только в другой памяти, никогда не говорил со мной, будто меня не существовало, смотрел поверх моей головы, даже когда я выросла и стала выше его ростом… а потом они умерли, оба, почти одновременно, один в январе, другой в апреле, это в девяносто первом было, от рака, оба от рака, мама так плакала, то есть, я помню, как она плакала, но помню, как — в той памяти, где отец не хотел меня замечать — сказала после похорон: „Теперь мы с тобой, доченька, заживем по-человечески“. Вот только… Господи, о чем я… Вы сказали — вспомнить про сэра Уинстона. Конечно, не такая я дура, какой кажусь. Их было двое… ну, как обычно. Вы хотите понять, какой правильный, верно? Помню… честное слово, не знаю откуда, не из школьных учебников, это точно, читала где-то, видимо, или в кино видела… В сорок шестом, когда война заканчивалась и русские топтались под Берлином, сэр Черчилль, он был тогда… кем же он был, дайте вспомнить… да, первым камергером королевы…