— Холмс, я выйду и подожду вас внизу.

— У меня тоже нет причин оставаться здесь. Все, что можно увидеть тут, можно увидеть быстро. Человек, которого мы ищем, чересчур искушен, чтобы оставить хотя бы малейшую улику.

В этот миг — быть может, потому, что рассудок мой жаждал отвлечься от ужасной картины — я вспомнил о письме.

— Между прочим, Холмс, сегодня пополудни посыльный принес письмо от вашего брата Майкрофта на Бейкер-стрит. Я от волнения совсем забыл сказать.

С этими словами я протянул ему конверт, и он распечатал его.

Если б я ждал от него благодарности, меня постигло бы жестокое разочарование. Он прочел послание и поглядел на меня ледяным взором.

— Хотите узнать, что пишет Майкрофт?

— Прошу вас, прочтите.

— Здесь написано: «Дорогой Шерлок! Благодаря обстоятельствам, о которых извещу тебя позже, мне стало известно нечто, возможно, небесполезное для тебя. Некий Макс Кляйн — владелец пивной в Уайтчапеле под названием «Ангел и Корона». Правда, Кляйн приобрел это заведение лишь недавно, говоря точнее — четыре месяца назад. Твой брат Майкрофт.»

Я был чересчур выбит из колеи, чтобы понять, что это означает. По крайней мере, мне остается только сослаться на это смягчающее обстоятельство, поскольку все последующее просто невозможно объяснить, если я не признаюсь в том, что сделал глупость, не имеющую ровно никакого оправдания. Короче, в тот момент я выпалил:

— Верно, Холмс! Об этом мог сказать вам и я. Я узнал то же самое от девицы, с которой толковал во время моего посещения «Ангела и Короны».

— В самом деле? — спросил Холмс и в голосе его зазвучали угрожающие нотки.

— Он очень неприятный тип, этот Кляйн. Я еще подумал, что ему не потребуется много времени, чтобы наложить свой отпечаток на все заведение.

Холмс не смог сдерживаться дальше и потряс кулаками.

— Боже праведный! Куда бы я ни ступил, везде меня окружают одни идиоты!

Меня, ничего не подозревавшего, эта вспышка гнева застигла врасплох. Я застыл с раскрытым ртом и только пробормотал:

— Холмс, я не понял, что вы имеете в виду.

— Если еще не поняли, оставьте всякую надежду, Ватсон! Вы получаете сведения — именно те, которые позволили бы мне раскрыть это дело — и, дружески улыбаясь, держите их при себе, ни словом не обмолвившись о них. А потом забываете передать мне письмо, где содержатся те же сведения, имеющие решающее значение. Ватсон! Ватсон! На чьей вы стороне, собственно?

Если я и до этого был сбит с толку, то теперь и подавно пребывал в полной растерянности. Я не мог сказать пи слова в свое оправдание, чувствуя себя совершенным ничтожеством.

Но Холмс был человеком отходчивым.

— К «Ангелу и Короне», Ватсон! — воскликнул он и бросился к выходу. — Нет, вначале в морг! Предъявим этому дьяволу его жертву!

В дверь позвонили.

Эллери в сердцах хлопнул дневником по столу. Без сомнения, опять явился этот пьяница и бездельник. Эллери подумал, открывать или нет, бросил на пишущую машинку взгляд, полный раскаяния, и пошел к двери.

Вопреки ожиданиям, за дверью стоял не Грант Эймз, а посыльный телеграфной компании. Эллери расписался в получении и прочел телеграмму, под которой не было имени отправителя.

«МОЖЕТ ТЫ МНОГОТОЧИЕ ВКЛЮЧИШЬ НАКОНЕЦ ТЕЛЕФОН В РОЗЕТКУ ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК ХОЧЕШЬ ЧТОБЫ Я ТУТ СПЯТИЛ ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК»

— Ответа не будет, — сказал Эллери, дал посыльному на чай и тут же выполнил указание инспектора.

Затем, бормоча что-то, включил в сеть электробритву и принялся прореживать многодневную щетину на подбородке. Зазвонил телефон, и он подумал, что это уж точно отец с Бермудских островов. Если б он побыл там еще недельку…

Телефон, вновь пробужденный к жизни, отчаянно надрывался. Эллери выключил бритву и снял трубку. Его славный Старик — на проводе.

Но это оказался вовсе не его славный Старик. Он услышал дрожащий голос пожилой дамы. Даже весьма и весьма пожилой.

— Мистер Квин?

— Слушаю вас.

— Я, собственно, ожидала, что вы сами дадите о себе знать.

— Должен принести вам свои извинения, — сказал Эллери. — Я хотел заехать, но дневник доктора Ватсона попал ко мне в крайне неудачное время. Я с головой погружен в работу над собственной рукописью.

— Сожалею.

— Поверьте мне, это я должен сожалеть.

— Стало быть, у вас не было времени прочитать дневник?

— Нет, почему же? Такому искушению я противостоять не смог, хотя срок сдачи моей книги уже на носу. Во всяком случае, я делил время между тем и другим. Мне осталось прочесть еще две главы.

— Если у вас такой недостаток во времени, мистер Квин, я предпочла бы подождать, пока вы завершите свою работу.

— Нет, нет, прошу вас. Самые сложные эпизоды я уже закончил. И очень рад беседе с вами.