— Сволочь ты неблагодарная, МалЫш. Я тебя подобрала, обогрела, накормила. А ты…

— Извини.

— Кто тебя за язык тянул?! Ты мог жевать молча?

— Что, сильно тебя подставил?

— Да мне теперь месяц житья не будет! — Кира шлепнула ладонью по рулю. — Симпатичный холостой архитектор! Мечта, а не мужчина! О! Придумала. Скажу маме, что ты — гей.

— Скажи, — согласно кивнул Макс и принялся снова за бутерброд. — Это же у нас теперь не уголовно наказуемое деяние? А то опять — автоматчики, бронежилеты…

— Статью за мужеложество отменили лет двадцать назад. Хотя маменька моя полагает, что совершенно зря.

Макс хмыкнул. Краткого и шапочного знакомства с Раисой Андреевной хватило, чтобы не удивиться такому обстоятельству.

— А она что — действительно криминалист?

— Самый настоящий эксперт-криминалист. Университет МВД, факультет криминалистики, следственный комитет.

— Круто, — а Макс раньше думал, что у него маменька — дама суровая. Раиса Андреевна, судя по всему, дала бы Нине Федоровне Горенко сто очков вперед. — А ты, значит, Кира? — ответа не последовало. — Кира Биктагирова?

— «Артуровну» пропустил, — машина сбавила ход, перестроилась в правый ряд, вниз поползло стекло, а Кира щелкнула зажигалкой. Макс поморщился — терпеть не мог табачный дым, но не в его положении сейчас фыркать. Девушка затянулась, выдохнула дым в щель. — Раз уж у нас пошел такой интим, изволь величать по полной форме. Кира Артуровна Биктагирова.

— Внушает, — и в самом деле внушает. Звучит у нее имя. Звучит и «рычит». — Встает закономерный вопрос о национальности.

— Отец — татарин. По его собственному утверждению… матери он так рассказывал… Из бухарских ханов, — Кира как-то недобро усмехнулась.

— Бухарский — от слова «бухать»?

— Вроде того. Не умел, но любил. Ну и допился, в конце концов.

— Извини.

— Ерунда. Я его все равно почти не знала, он ушел, когда мне чуть больше года было.

Они какое-то время помолчали. Кира докурила, упаковала окурок в пепельницу. Закрыла окно.

— А в каком звании Кира Артуровна? — молчать было странно.

— В гражданском. Где там твои анекдоты, Максимилиан Валерианович?

Город встретил их дождем и рассосавшимися к вечеру воскресенья пробками.

— Тебя по тому адресу, что в паспорте?

— Угу. На Васильевский.

Уже минут пять, пока машина ехала в сторону Благовещенского моста, Макса грызла мысль. А если Яночке хватило ума не поехать к нему? Вот приедут они сейчас к его дому на Шестой линии, а там нет никого. А он ведь денег Кире должен. А какие деньги, если там не будет Яночки? Ключей-то у него нет.

Облегчение, когда он высмотрел свои окна на шестом этаже с зажженным светом, было практически физически ощутимым. Ну, вот, невыполнимая миссия исполнена. Человек, выброшенный из машины на трассе «Е-95», вернулся домой. Сам. Злой.

— Вторая парадная. Ага, здесь. Я быстро.

— Подожди, — Кира приподнялась на сиденье, достала из заднего кармана его паспорт. Слегка изогнутый, принявший форму девичьей попы — как некстати подумал Макс. — Держи.

— Но… деньги…

— Надо доверять людям. Давай, шуруй за деньгами, МалЫш. Одна нога здесь, другая там. А то я так устала…

— Я сейчас.

— Макс! — Яночка кинулась к нему на шею. — Я так переживала! Так переживала, ты не представляешь! Прости меня, я…

— Где мой бумажник? — убрал ее руки со своей шеи.

— Зачем тебе бумажник? Ты что, думаешь, я тебя ограбила, что ли? Макс, ты совсем с ума…

— Где? Мой? Бумажник?

— Да вон, на полке! Макс, что происходит? Ты… с тобой все…

Макс не слушал. Молча забрал кошелек, ключи. И вышел, от души хлопнув дверью. А серого «субаря» у парадной не оказалось.

Странно все это. Макс сел на мокрую лавочку, даже не поморщившись холоду деревянных плашек. Дождь едва капал.

Нет, ну странно, правда же. Паспорт отдала. Денег не дождалась. Зачем? Почему? Где логика? И откуда это нелепое чувство разочарования? А, впрочем, баба с возу — кобыле легче. И три тысячи сэкономил.

Макс поднялся со скамейки. Ладно, это все уже в прошлом и пустяки. Главное — он дома. И сейчас кое-кто будет перед ним извиняться. Потом еще раз извиняться. А потом кое-кто упакует свои вещи и свалит из его квартиры. Но это уже — завтра. На ночь нет никакого желания скандал устраивать. Сейчас — горячая ванна, ужин и минет. Да, именно в такой последовательности.

— Наелась?

— Да, мам, спасибо, — Кира отодвинула тарелку с остатками противоречащего всем нормам здорового питания позднего ужина.