— Я тоже хочу у тебя отсосать.

У него мгновенно окаменело лицо. Глаза стали холодные. Видно, как сжалась челюсть. Слова произнес, почти не разжимая губ. Бесцветным голосом.

— А я этого не хочу.

Да что же она творит?! К чему это все? Нелепый звонок, случайный, ничего не значащий для него — это очевидно. А она тут же готова сорваться в прошлое, которое тоже не должно уже ничего значить. И испортить их первое настоящее такое чудесное утро. Нельзя. Неправильно. И ее любимый этого просто не заслужил.

— Да, ты прав. Я тоже этого не хочу, — Кира резко подвинулась вместе с табуретом к нему, так, что Максу пришлось шире развести колени, чтобы дать ей место. — Я другое хочу сделать.

— Что? — его лицо немного расслабилось, но напряжение еще читалось.

— Не бойся… это не страшно… — ее губы так близко, пахнут кофе и черникой. — Я всего лишь немножко поглажу тебя. Пальцами.

Только тут Макс сообразил, что полотенца его лишили. И через секунду — действительно. Пальцами. Самыми кончиками. Он шумно выдохнул.

— Тшшш… — теперь она шептала ему на ухо. — Не бойся. Это приятно. Я немножко поглажу тебя. Здесь. И здесь. А вот здесь приятнее всего, да?

— Да… — выдохнул он. У него час назад бы потрясающий секс. А сейчас, под ее пальцами, ощущение такое, что два года на сухом пайке. Ломит там все, и хочется гораздо большего, чем эти легкие прикосновения.

— Сильнее можно? — это нарочито невинные интонации добивали его. Едва смог кивнуть. И охнуть, когда ее ладонь сжалась. Потом двинулась вверх. И вниз. А он затылком прижался к стене. — Я еще немного так… и вот здесь… хорошо?

Ни кивать, ни издавать связные слова он был уже не в состоянии. Промычал что-то, не открывая глаз. И бедрами вверх. Все, что смог.

— Вот и умница, — продолжала мурлыкать она. — Тебе нравится. И мне нравится. И… ооо… оказывается, ты умеешь быть влажным и без меня, — ее пальцы медленно и нежно размазывали выступившие капли по гладкой горячей коже. — А знаешь, что мы сделаем дальше?

— Что? — невероятно, но он смог выдохнуть это слово.

— А дальше я… — ее ладонь снова принялась ритмично двигаться. — Дальше я встану на колени перед тобой и сделаю все то же самое — но губами. Языком. Ртом. Сначала потихоньку, а потом, когда ты перестанешь бояться и привыкнешь — сильно. Так, как сейчас рукой. Хорошо? Позволишь?

В ответ он смог только простонать ее имя. Она расценила это как согласие. Скрипнул по плитке отодвинутый табурет. Она опустилась на колени. И реализовала все свои и его фантазии.

Незадолго до финала Макс попробовал проявить джентльменство. Сжал ее плечо, выдохнул что-то смутно. Но Кира не отреагировала. А он хотел, что она разделила его наслаждение. И почему-то был уверен, что и она хочет того же. И потому не стал больше париться по этому поводу, а отдался ей окончательно. И отдал ей все.

— Кирюш… — его пальцы запутались в темных волосах. Она по-прежнему на полу, щекой прижимается к его бедру. — Ты… как?

— А ты как? — она подняла лицо. Легко прикоснулась губами к родинке. — Не страшно было?

— Тролль… — он улыбнулся умиротворенно. — Мой любимый тролль. Кирюш, пойдем в постель, а?

— Мы практически только что оттуда.

— Ну и что? Я даже сидеть не могу толком — сейчас свалюсь с табурета, — он протянул ей руку. — Пойдем. Полежим часик в постели. Пообнимаемся. И я буду тебе рассказывать, как я тебя люблю.

— Ладно, — Кира аккуратно вернула полотенце в исходное положение. Встала на ноги, и он вслед за ней. Прижалась. — Только можно, когда ты будешь рассказывать, как любишь меня, ты засунешь руку мне в трусы?

— Это обязательно, — улыбнулся Макс. — Какое же это признание в любви, если рука не в трусах?

— Кир, такое подойдет? — Макс держал в руках бутылку вина.

— А? Чего? — Кира оторвалась от сосредоточенного изучения сроков годности на торте. — Ага, нормально. Годится.

— Кира… — он потянул ее за рукав.

— Да? — она поставила упаковку с тортом в корзину, в компанию к бутылке вина.

— Поцелуй меня.

— Вот прямо здесь, в секции кондитерских изделий?

— А что такого?

— Ничего, — она пожала плечами. Легко коснулась щеки губами. — Все? Можем идти на кассу?

— Нет. Поцелуй по-настоящему.

— По-настоящему? — ее глаза искрились смехом, но губы она упрямо поджимала. — А минет тебе не сделать прямо тут? По-настоящему?

— Нет, минет дома. А сейчас — поцелуй. В губы.